Евгений Сабуров - Незримое звено. Избранные стихотворения и поэмы

так поэтических забав ответчик
на легких на воздушных буерах
переворачивается, калечась
в зияющих глаголов страх

и круговое смертное паренье
раскладывается в мозаику свечений
врезается в разрушенные скалы
и обращается летящих стрел началом

сообразуясь с невообразимым
лепечут листья и летят летят
и лепят войлоки младенческие клятв
и озерцо пролитого бензина.

Нет в этот ад я не пойду. не трогай
мой локоть. не зови
играй в дуду мне дальнюю дорогу
коловращение любви

я возвращаюсь в материнскую утробу
в ту маяту рождения на свет
когда как странник на озерных тропах
я сам себе еще казался тропом

немыслимых возможных бед
куда как пешеход желанный
стремится мечется струится
и вот его уже сопровождают птицы
и мучимые гоном лани.

…Вот песьи головы задравшись в темноту
у Рима вымолив в честь предков доброту
потом склоняются над вами
я не люблю собак собаководов
ручьи курлычат мимо про кого-то
печальными пчелиными словами
но сотворяется застава из коряг
искореняются обычаи и встречи
и песьи головы из всех земных наречий
пчелиный шум искоренят.

…Но боль свою не затаи от мира,
не слушайся горланящих ткачей
и, сокрушая марево кумира,
не будь ничей,
но к Истинному Богу
ладью свою сооружай в дорогу
и двигай, двигай понемногу…

Надо ли буйствовать маленький нежный Давид
щит твой как знамя
над нами
звенит

Да. Но задавлен звенящим щитом
долго ль не знать мне
где знамя
и дом

где же мой кров
и зачем моя кровь
пролита
где мой народ
и зачем над народом
плита

Надо ли буйствовать маленький нежный Давид
что же мне делать когда по гробам я забит

Будто бы горб
надо мною любовь
от сих и до сих
спрятана в тяжкий одышкой страдающий стих

По вечерам будто черного хлеба ломоть
мне отпускают любовь мою где-нибудь
хилым червем моя прободаема грудь
время меня вам ломать холостить и молоть

Будто не я, а внук золотой Соломон
будто солому оставьте же нас поутру
там под обрывом – ненужную кожуру
что вам с обрезанных псов: я и внук Соломон,
время для вас, близится время времен.

Надо ли буйствовать маленький нежный Давид
где ж мое знамя
где щит мой? – над вами?
Он в небе прибит

Не научусь я давить виноград и любовь свою
ждать вечерами
и ремесло не взойдет надо мною кострами

Только ли ад
там где град
градом битый
где ж кто-нибудь
остужающий грудь
червяками изрытую
черный венец без конца
Соломон! Где обломки венца
золотого венца
царь Давида?

Солнце, вращайся от боли, стыда
и доверчивых маленьких рук
маленький круг
в предвечерних часах отвертеться не может
голову сложит
маленький круг
не оставив следа
где же твои облака и беседы синего неба помощник

я в одеяло укутан лежу
что ж уезжаешь планет-деревень помещик
что ж уезжаешь в весенние ночи в звездный свой
Петербург
маленький круг
синего холода бросив межу
где к нам от звезд протянулись хрустальные мечики

Ищи, ищи дурного единообразья в самых причудливых снах
в самых коверканных лицах
там где гроза – тебе надлежит поселиться
там – где леченье: съедающий страх

Крошечный Нюрнберг в мягкой ладони уместится
и суматоха
так крохотно
все перемелет
озолотит и объявит и явит и свеет
зерна известий
грошевые мягкие зерна известий

ты ж как ищейка за стройным дурным одиначьем
то одиночество видь что на части распалось
и развязалось и въелось и пало в усталость
и та усталость сожгла его ночи и речи и части.

Что же ты скажешь астролог
Битва ль меня ожидает
где же набат поутру
холод на росном юру
порох просыпленный с полок
плащ мой намок и набряк
сиверко в горах у прях
стает – как руку протянет
мечик о мечик бряцает
славной туманностью ив зеленя
всё расползаются в доскрипу блёсткой картине
где же астролог в пространство прокинешь меня
там мужику – пахотина
а рыбаку – путина
станет – как руку протянет

Чудесный акушер, кузнец хромой
ну что ты сделал, что ты сделал
ты одарил меня надзвездной немотой
запорошил глаза мне снегом белым

сквозь бормотание мое провел живую нить
чудовища под блещущей эгидой
с неженской грудью с женскою обидой
и ни обнять ее ни заменить

не оболгать на площади в квартире
не выслужиться знаньем иль числом
но с жестким сердцем двигая веслом
все по миру идти все в этом мире.

Лёгок налёт откровенья
лёгок стакан у разлуки
дивною славой овеян
полк напрягающий луки

руки сующий в Каялу
жрущий орущий летящий
нас претворивший для вящей
славы земного металла

Желтые очи набрякли
руки по локоть усохли
так ли или не так ли
плакали мокли и дохли.

Я жил. спеши и ты
связать себя чугунным даром
и над Фаросом на Байдарах
руками небо закрутить

среди очерченных пустот
и синеватого разбоя
оно вихляя над тобою
свой круг осенний повернет.

1. Пусть там мы встретимся где небо белой грудью
на горах льет тумана молоко
где сердцу дышится легко
где влажной нежностью опутаные люди

так не спешат, как будто им не вечность
а шаг и шаг и два и – бесконечность.

2. Я на груди у Бога. Море дышит
а губы воздухом пронзенны, солоны
и море-демиург в сердцах у смертных пишет
что в небо и в тебя мы смертно влюблены

и смущены мы были в одночасье
как будто трепетное близилось к нам счастье.