Наталия Грудинина - Двоевластие

Еще в беду меня не бросила
Ничья холодная рука,
А уж из красной рамы осени
Ко мне шагнули облака.

Они всю комнату завьюжили,
Предупреждая и грозя,
Что скоро старость безоружная
Ко мне навяжется в друзья.

И скажет: – Стань моей голубою,
Не простужай моих костей,
Не приноси из мира грубого
Неутешительных вестей.

Уже лицо твое муарово,
И привкус инея в стихах…
Давай займемся мемуарами
Об извинительных грехах.

Про то, как где-нибудь обидели
Кого-то по ничьей вине,
Про все, что видели-не видели,
Безгласно стоя в стороне.

Еще припомним умилительно
Заслуги большие в сто крат:
Растили гласно и рачительно
Не просто дерево, а сад.

Короче – жизнь недаром прожита
И – в свой черед награждена!

Скажи мне, старость, кем ты прошена
И кем к столу приглашена?

Еще не столь вегетарьянственно
Здесь все на вкус ленивый твой,
Еще бушует ветер странствия
Над сумасбродной головой.

Еще худая мебель выстоит —
Чем старомодней – тем прямей.
Здесь все кричит – от книг залистанных
До грешной памяти моей.

Не смей вязаться мне в союзники,
Имей, горбатая, в виду —
Еще пока деревья – узники
В моем ухоженном саду.

Еще бредут неотомщенные
Седые призраки в стихи,
Еще не знаю, где – прощенные,
А где – зудящие грехи.

Я буду жить, пока не вызнаю,
Кто завладеет вслед за мной
Моей мучительной отчизною
С ее раскаянной виной.

И только в день и час доверия,
С былым и будущим в ладу,
Переломлюсь отжившим деревом
В неогороженном саду.

Слава тебе, охотничий нож,
Детская прыть двустволки.
В листьях хлопочет сентябрьский дождь,
Солнечный и недолгий.

Тучи – как яблоки на весу,
День холодней и чище.
Бродит поэт в брусничном лесу,
Ищет духовной пищи.

Где-то есть страны своих теплей,
Дом там и стол готовый.
Дай ему, Боже, твоих журавлей
Красноязычный говор.

Дай ему с древа добра и зла
Грешное яблоко славы.
Дай! Чтоб завистливого стила
Не искушал лукавый.

Пусть вольнодумно звучит струна,
Зависть и страх осилив —
Осень! Охота разрешена
В светлых лесах России!

Слава тебе, охотничий нож,
Детская прыть двустволки…
Слезы? Да полно! Сентябрьский дождь —
Солнечный и недолгий!

С тех пор, как мир перешагнул пороги
Дозволенного сердцу и уму,
Я, капля в море, я, одна из многих,
Своих предначертаний не пойму.

Не спрошенная сильными ни разу,
Как рядовой в сумятице войны,
Послушная непонятым приказам,
Я, может быть, преступна без вины.

Мне не ходить по самобытным тропам,
Не вырваться из добровольных пут,
Моя любовь лежит под микроскопом,
Моя печаль выносится на суд.

Ни лжи, ни правды на земле не вызнав,
Болею и блаженствую на ней
Подопытным животным оптимизма,
Глашатаем подопытных идей.

Но, может быть, с исходом поколенья
Моя усталость, боль и слепота
Найдут награду или искупление:
Так строят просто дом в местах сражений,
Где нет ни обелиска, ни креста.

Несешь свой малый искренний талант
Безропотно по тропке невезучей,
Пока на смену не придет атлант
Нести эпоху на плечах могучих.
Покорно переносишь немоту
И глухоту к своим земным надеждам,
Притворно не рядишься в простоту,
Не тратишься на модные одежды
Зато не доживешь ни до суда,
Ни до закланья при честном народе —
Померкнешь бескорыстно, как звезда,
На непременном солнечном восходе.

Невесть откуда он пришел на землю,
Кудесник ли, волшебник или Бог.
Глаголу неизученному внемля,
Он отдал человеку все, что мог.

Он умер потому, что отделился
Корнями от магической звезды
И драгоценным разумом вселился
В людские немудрящие труды.

Так, домыслы наук опережая,
Рассеянная в прахе и в пыли,
Метеорита химия чужая
Становится сокровищем Земли.

Он получил в наследство дом,
Который хоть на слом.
Наследству бедному не рад,
Вступил в заросший сад.
Не плотник и не садовод,
Растерянно бранясь,
Он все ж трудился целый год,
Убрал щепу и грязь.
Неточно бухал молотком,
Сбивая в кровь персты,
И выкорчевывал с трудом
Бесплодные кусты.
Сажал цветы и черенки,
Насквозь в седьмом поту,
Но вредоносные жуки
Точили красоту.
К тому же гром пустой гремел,
А ливни всё не шли.
Он слишком многого хотел
От медленной земли.
Вот крыши крен подпер столбом,
Полы настлал кой-как,
И всё один, своим горбом,
И всё один пока…
И вот устал, и умер, и
Вознесся в небеса.
Багряным отсветом зари
В саду цвела роса…
Пришел другой в незрелый сад,
В незавершенный дом,
И был доволен, говорят,
Тем начатым трудом.
Пускай в нужде, да не в беде
Полы и потолки,
И приживаются кой-где
Христовы черенки.
До счастья не подать рукой,
Но и печаль не та…
Дай Бог победы хоть такой,
Как дом и сад Христа.

Убереги свой чистый дом
От золотого дна.
Ночной пчелой пусть дочка в нем
Уснет, притомлена.

Неслышной женскою рукой
Протри стекло окна:
Тысячелетняя, с клюкой,
В твой сад пришла весна.

Она вершит привычный труд,
Светлы ее черты,
И на клюке ее цветут
Багровые цветы.

Никто не в силах умереть,
Когда работы воз…
Не уставай и ты смотреть,
Чтоб каждый бремя нес.

Концы невидимы пока
Святых людских дорог.
А деньги – что! От них рука
Не в свой отсохнет срок.

Памяти конструктора турбины
Красноярской ГЭС
Льва Николаевича Петрова
Привечали, провожали.
Оттерпелись величанья,
Отзвенели хрустали.
К тихой даче с витражами
В красно-желтом осиянье
Ветры ночью прибрели.
По трубе, по тонкой жести
Барабанят дробью длинной.

В бочке вспыхнула вода…
– Отворяй, начальство, двери.
Подставляй к столу корзину —
Думы высыпать куда…

– Заходи, товарищ Лева.
Заждался тебя я, двери
Не закрыты на засов.
Будем вместе думать думы,
Вместе верить ли, не верить
В голубое колесо.

А когда оно приснилось,
Голубое, отразилось
В красно-желтом витраже?
Прикатил же черт такое!
В красно-желтом непокое
Десять лет живем уже.