Анатолий Нестеров - Времена души

О, как сюда меня влекло!
Я редкий гость, ступаю робко.
Здесь так таинственно, природно,
легко, надёжно и светло.

Шаги – мои!
Мечты – мои!
Вдали от городского шума,
вдали от смеха и от шуток —
как будто от себя вдали.

С любовью тянутся ко мне
деревья, вырвавшись из плена.
Но всё прекрасное —
мгновенно!
Во всём блуждающий конец.

И, звёздным небом осеняя,
придёт внезапно исцеленье,
и будет грустным возвращенье
в такого дальнего себя.

О наивность простая:
все мечты-
иллюзии быта!
Это часто
о небе мечтают,
когда крылья
к земле прибиты.
Разве можно
вздохнуть облегчённо,
если звёзды
берёшь на поруки,
если бродишь,
навек обречённый
на стихи,
на любовь,
на разлуки…

Не надо прошлое хулить:
в нём были радости, удачи,
надежды…
Всё переиначить
нельзя.
И нам их не забыть.

Не надо прошлое жалеть:
в нём были боли и утраты,
печали, каверзные даты —
их не забыть, их не стереть!

Сумело прошлое прошить
и снова растревожить память.
…Да, что-то было между нами,
порою трудно с этим жить.

Этой жизнью и нежной, и грубой
из седла я не выбит пока,
будут тайной любимые губы,
будет тайной любимой рука.

И пока я живу, не растаял
и ещё кувыркаюсь в годах,
для меня ты единственной тайной,
неразгаданной будешь всегда.

Как птицы в клетках
бьются годы
в тревожной клетке века.
Сто равномерных бьются раз.
Тряхнёшь после дождя
(в слезах вся) —
ветку —
и капля, словно год
о-
бор-
ва-
лась.

Мы в спорах истину родили.
И вот явилась без прикрас.
Искали мы её, любили,
пока она не знала нас.

Сквозь папиросный дым,
устало
явилась,
застилая мир.
Нам истины так не хватало,
пока её не знали мы.

Теперь предстала в полной силе:
виднее мысль,
яснее вздор.
Зачем мы истину родили?
Куда приятнее был спор!..

Почему возвышены мечты?
Почему так жизнь моя прекрасна?
Потому, что всё ещё неясно,
а карманы радостно пусты.

Потому что, ласково грозя
и смеясь, с утра не умолкая,
льётся в удивлённые глаза
синева весёлая, живая.

Дни бурной юности стихали
и становились на колени.
Не ставлю даты под стихами —
нет возраста у вдохновений.

В настырной юности, кричащей
не думал я, что вдруг, когда-то
придёт любовь…
У настоящей
любви нет возраста и даты.

Восхитительно свистели
на рассвете соловьи.
Койки шаткие скрипели —
это музыка любви.

Это шёпот, дуновенье
самых радостных ночей.
…В жизни есть всегда мгновенье,
что дороже жизни всей.

О лепет листвы
лебединого лета,
где льются мелодии-
только лови!
Где сердце любовью
нежданно согрето,
где сердце дрожит
от надменной любви!
Я всё растерял по летам
тёплым летом,
а счастье чужое
лови – не лови!
Чужою любовью
не будешь согретым,
и горько бежишь
от соседней любви.
Когда – то прольётся
последнее лето,
когда же прольётся-
не стоит ловить
любовь, от которой не будешь
согретым,
любовь, от которой не будет
любви!

Куда уводит эта речка
тебя, меня, скажи – куда?
О, как пронзительно и вечно
журчит по камешкам вода.

Следим с тобою за теченьем…
(Века следят… А мы – не в счёт.)
Всё в неизменном направленье
река упрямая течёт.

Почёта, славы ей не надо,
ей даль особая видна.
Любые на пути преграды
собьёт упругая волна.

И вьётся лента голубая —
Река течёт. Ей вечно жить.
Я наклонюсь к реке губами,
чтоб капли вечности испить.

Когда мы в детстве шли
«стена на стену»,
забыв о страхе,
не жалея сил,
Степан Воронин —
верный сын измены —
дворами прочь
от драки уходил.
Я не совру, клянусь,
как перед богом,
когда мелькали наши кулаки,
Степан Воронин —
боком, боком, боком,
законам дружбы детской вопреки.
Промчалось детство.
Время пролетело.
Всё вспоминать
особых нет причин.
И не моё сейчас, конечно, дело,
что стал Степан Воронин
важный чин.
И это, впрочем,
не моя забота,
что он в почёте
и в расцвете сил.
Но всё же, всё же, это он —
не кто-то-
дворами прочь
трусливо уходил.

В серых сумерках сеется снег,
превращается в капли росы.
И любовь, и мечта, и успех —
это только минуты, часы.

Тот, кто смысл этой жизни постиг,
никуда уж давно не спешит…
Ни богатство, ни почестей миг
ничего не дают для души.

Уже утраты и потери
Ко мне приходят по ночам.
Ещё скрипят с надеждой двери:
Открыть. Шагнуть. Бежать. Начать.

Уже за прожитые годы
сомненья по ночам берут.
Ещё предчувствие свободы
и счастья будит поутру.

И длится ночь зимой, и длится…
Старея, юный снег кружит.
И кажется, когда не спится,
что эта ночь длинней, чем жизнь.

На рысаках по жизни рыскать…
Не лучше ль на своих двоих?
И чтобы дверь в обитель риска
Ногой небрежно отворить.

И чтоб, как высшее блаженство,
чуть веселя, бросая в дрожь,
принять, как радость совершенства —
над пастью пропасти идёшь.

Забрался к чёрту на кулички…
И здесь на этой высоте,
всё по-иному, непривычно…
Зато какой простор мечте!

Мир подо мною обезличен.
Здесь птицы изредка поют,
и одиночество с величьем
покоя сердцу не дают.

А всё же горы синие,
а всё же небо белое…
И мы, не очень сильные,
Вверх лезем оробело.

Под нашими ногами
рискованность звенит…
Несутся в пропасть камни,
как прожитые дни.

Годы юности смыло
набежавшей волной.
Кто искал в жизни смысла,
ищут в жизни покой.
Строят планы и дачи,
понадёжнее дверь.
Что им жизни задачи?
Всё известно теперь…