Анатолий Нестеров - Времена души

…Было всякое с нами:
горько, грустно, смешно.
Стало синими снами,
что умчалось давно.

Пусть бывают потери-
жизнь всегда хороша.
Как же хочется верить,
что бессмертна душа.

Этот меч занесен над всеми,
неизбежностью мстит своей.
Наступило грустное время —
я теряю лучших друзей.

В нас летят не шальные пули,
а болезни сражают теперь.
Мы за сорок едва шагнули,
как попали в объятья потерь.

Поднимаю горькую чашу
в память мёртвых по кругу живых.
До свиданья! До встречи, Саша!
До свиданья, Володя Белых!

Вышло так: я вас первый бросил,
бросил смерти, а сам живу…
Выхожу я сегодня в осень
и в ладони ловлю листву.

Снова прошлое я увидел,
жизнь прожитая вдвое ценней.
Нанесённые мной обиды
бумерангом вернулись ко мне.

Стала пухом земля вам.
Спите.
Я могилы друзей ищу.
И шепчу я: «Меня простите…»
И шепчу я: «Себя не прощу…»

Что-то снятся кошмарные сны…
Разве время свой путь подытожить?
Ощущение прошлой вины
с каждым днём всё сильнее тревожит.

Предал женщину я, разлюбил…
Далеко это в юности было.
Я об этом давно позабыл,
а сегодня нахлынуло, всплыло.

Встрепенулась сегодня душа
и заныла забытая рана.
И как будто живёшь не спеша,
заблудившись в сетях обмана.

Что за глупости – чувство вины?
Надо жить, как ни в чем не бывало.
…Снятся, снятся кошмарные сны.
Ночь. Срываю с себя одеяло…

А мне казалось: я бессмертен!
Вот так и буду жить и жить.
И дням бесчисленным на смену
другие станут приходить.

Мы только в детстве вечно живы,
но подрастаем и тогда
вдруг понимаем, что транжирим
невозвратимые года.

И вот однажды среди ночи
проснусь и захлебнусь тоской:
о как пронзительно короче
стал срок, отпущенный судьбой!

И я пойму, что всё уходит,
что есть последняя весна.
И растранжиренные годы
мне отомстят за всё сполна.

Небрежно прошлое откину…
И вдруг в отместку, как щенок,
предательски мне тявкнет в спину
английский чопорный замок.

И в довершенье всех сомнений,
чтоб осознал свою беду,
как пулемёт «Максим», ступени
меня облают на ходу.

И, на каком —
неясно —
повороте,
когда прорвёшь
разлук кольцо,
тебя догонит
непременно кто-то,
чтоб прошлое
швырнуть
в лицо.

Я опять в этот город приехал,
не уйти от него – от судьбы!
Только крикну – и юности эхо,
вспоминаю здесь всё, что забыл.

Безразлично троллейбусы мчатся,
стал мне город получужой.
Ничего не осталось от счастья,
только грустная радость со мной.

Ах, вино взбодрило кровь,
так себе, немного.
Позади у нас любовь,
впереди – дорога.

Станем снова я и ты
молоды, как прежде.
Позади у нас мечты,
впереди – надежды.

Ах, какой у жизни бег,
годы пролетели.
Позади – растаял снег,
впереди – метели.

И над нами облака,
хочется лететь к ним.
Позади у нас – века,
впереди – столетья.

Ах, вино… на сердце грусть,
из бокала – брызги!
Позади – далекий путь,
впереди – неблизкий.

Опостылело чувство стадности,
и общаться ни с кем не хочется.
Запоздалое чувство радости-
одиночество, одиночество.

Ресторанные пляски шаманские
и наивная страсть к пророчествам…
Юность – это брызги шампанского!
Старость – мудрое одиночество…

Ни любви, ни богатства, ни славы
ничего не хочу я теперь.
Неужели под шелест дубравы
приоткрыл я последнюю дверь?

Отзвенела и радость свиданий,
грустно канула в шёпот листвы…
Только бледная тень от желаний,
только боль от погасшей любви.

В эту ночь играла скрипка,
грусть пытаясь превозмочь.
Было сумрачно и скрытно
в этом мире в эту ночь.

За окошком на просторе
пел смычок. Играл скрипач
что-то светлое, простое,
но похожее на плач.

И хотелось ночку эту
мне запомнить наизусть.
Только знал я, что с рассветом
канут музыка и грусть.

И закружилось, завертелось,
и понеслось, и понесло.
Совсем иначе, чем хотелось,
всё получалось, как назло.

Как будто я лишен мгновенья
того счастливого, когда —
такое в жизни просветленье,
что кажется – на все года!

Год активного солнца —
все больницы полны.
А больничные сосны
необычно грустны.

Старичок пожелтевший
на постели затих.
Словно лист, залетел он
к нам, живущим, на миг.

Синева небосвода
потускнела без птиц.
Ты зачем так, природа?
Ты за что же нам мстишь?

Смерть, старуха усердна,
хочет в сети завлечь.
В век активного сердца
трудно сердце сберечь.

Что же шепчут нам метели?
Позабытые ноэли,
или то, что постарели,
всё в мечтах о пастореле,
мы с тобою в самом деле?
Помнишь, как зимою ели
шелестели, шелестели —
что-то светлое нам пели?
Мы с тобою ошалели —
Снег в лесу лукаво ели.
Годы быстро пролетели,
нам казалось еле-еле
мы ползём к заветной цели.
Оглянуться не успели,
в наши волосы метели
те, из юности метели
моментально залетели…
Неужели?

В больнице тишины
и ночью не бывает.
Отшвыривают сны
то крик, то боль сквозная.

Сосед в бреду: «Держись!
Ещё не так нас било».
Но коль пришли мы в жизнь,
То всё же счастье было.

Пускай нелепа смерть,
бессмысленно нелепа.
Открыто ей смотреть
в глаза, как ввысь на небо.

Больничная луна,
больничная палата.
…А смерть не так страшна,
как в юности когда-то.