Анатолий Нестеров - Времена души

Как хочется проникнуть в суть вещей
и жизни смысл постигнуть сокровенный,
чтоб в полном единении с вселенной
служить тому, что есть всего важней!

И до сих пор счастливую звезду
пытаюсь отыскать я в мирозданье.
Но остаётся между тем в сознанье:
живу не так… И с этим я уйду.

И снова листья падают,
как сотни лет назад.
Как позывные радио,
они летят…
Летят
над сонною вселенною
немыслимой гурьбой,
над всякими антеннами
и над моей судьбой.
Над муками любимой,
над радостью детей,
над грустной Хиросимой…
Скорей!
Скорей!
Нас осень грустью красит.
просвечивая век,
сейчас горит не красный —
осенний жёлтый свет.
Прохожие, как ламы,
у них серьёзны лица.
…Как бабочки на лампу,
летят на осень листья.

Как не хватает женских рук
в минуты горестей, разлук.

Как не хватает их тогда,
когда преследует беда,

когда, как будто пёс шальной,
тоска несётся за тобой.

Как не хватает женских рук,
когда предаст внезапно друг,

когда однажды вдруг поймёшь:
под правдою скрывалась ложь.

Пронзит внезапно боль… И вдруг
мелькнёт: нельзя без женских рук.

Во все года, во все века
спасенье – женская рука.

Вот «коньки» отброшу,
кто-то будет рад.
Не всегда хорошим
был я.
Виноват!

Кто-то пожалеет,
может быть меня…
Алые аллеи
на закате дня.

Столько было счастья —
превратилось в дым.
Всё же в жизни чаще
был я неплохим.

Был я непонятным,
мучился, любил.
В общем, много пятен —
самым разным был…

Счастье приходит внезапно,
даже когда закрыты
двери и окна
на все запоры.
Счастье —
гость неназойливый,
не любит засиживаться долго,
рассказывая
разные байки.
Счастье
нахлобучивает внезапно
шапку свою невидимку
и неожиданно пропадает…

Под пасху в церковь шли старухи…
Туман стелился вдоль реки.
Старух морщинистые руки
держали трудно узелки.

В тех узелках подарки Богу…
Смиренно люди шли и шли,
свой хлеб, печаль свою, тревогу
с молитвой Господу несли.

А там, где радостно сияли,
даря надежду купола,
подростки дерзкие смеялись,
роняя бранные слова.

Они свистели и кричали,
не признавая святость дня.
И становились всё печальней
старухи около меня.

А Бог молчал на все вопросы…
Но с верой думая о нём,
устало вытирала слёзы
старушка дряблым кулаком.

Не хочет сдаваться зима,
боится смертельной капели.
И сводит слегка нас с ума
упрямство капризной метели.

Как будто всё это во сне —
метели баюкают вечер.
И кажется мне, этот снег
навечно,
навечно,
навечно.

В эту зиму тепла не дождёмся,
на ресницах – алмазами слёзы.
Мы с тобой не однажды вернёмся
в этот город и в эти морозы.

Дни – снежинки проносятся, тают,
но во сне появляются ночью.
Для меня перестало быть тайной:
чем счастливее жизнь, тем короче.

Благодарен и рощам, и чащам,
что врачуют порою и лечат.
И чем думаешь реже о счастье,
на душе тем спокойней и легче.

Когда звёзды веселятся,
когда они счастливы —
звездопад!

А когда они грустят
в плену мимолётной печали —
на небе темно.

Когда мы с тобою счастливы,
никто этого не видит —
мы же не звёзды!

А когда мы грустим
в плену мимолётной печали —
на небе темно.

Что от прошлой жизни осталось?
Пролетела, как будто день.
Нет обиды – лишь только усталость
и погасшей радости тень.

Вечер жизни стоит у порога,
безразлично пылает закат.
Но порой возникает тревога:
кто же в этом во всём виноват.

Жизнь короче, короче, короче…
И не стоит друг друга винить,
что счастливые ясные ночи
превратились в ненастные дни.

Дни, словно птицы, вдаль летят…
А в жизненном дыму угарном
я, как законченный лентяй,
их разбазаривал бездарно.

Всё было: грустно и смешно.
Не изменить судьбы, поверьте.
Играю в карты… Пью вино…
Наивно думаю – нет смерти.

Дом из брёвен нежилой.
Окна наглухо забиты.
Те, кто жил здесь, позабыты.
Так забудут нас с тобой.

Дом угрюмый, нежилой
и никто сюда не въехал.
Крикнул я – и только эхо
чьей-то юности былой.

Всё проходит чередой…
Но всегда, как в наказанье,
за удачи мстят страданья,
что отпущены судьбой.

Небольшое село Колодезное
вырастает из детства снова.
Там мечтает журавль колодезный
в журавля превратиться живого.

По ночам, когда лай окаянный,
когда филин ухает грозно,
всё он шею свою деревянную
тянет в небо, навстречу звёздам.

Нам бы осень с тобой пережить,
а потом хоть снега, хоть метели.
Неудачи чуть-чуть перешить
и закончить, что мы не успели.

В неизвестную вечную даль
унеслись – возвращаться не надо-
моя первая в жизни печаль,
моя первая в жизни отрада.

Так устроен наш мир… И пора
дней серебряных бег подытожить:
всё хорошее было вчера,
а что будет, слегка нас тревожит.

Вино вины разлей —
дрожь пробежит по телу.
За счастье прошлых дней
мне мстят теперь потери.

Пусть поздно, но постиг
я истину реалий:
у счастья только миг —
вся жизнь в плену печалей…

По дорогам по скользким,
по дорогам крутым —
по дорогам по скольким! —
Жизнь свою я крутил.

Ветер злой и трёхъярусный
сёк меня, выжимал.
Но я снова, трёхъяростный
жизнелюб, выживал.

Били штормы и качки,
в щепки – лодка, весло.
Но я словно из сказки
мне везло и везло.