Виктор Колесник - Душа луны

Будет остров, и будут – остроги,
Будут чувства листвою слетать;
Будет Солнце пригревом нестрогим
О любимой Земле мечтать…

И жалеть, и любить будут тоже,
Взгляд скосивши у алтаря,
Пряча волны нахлынувшей дрожи
В прахе чувственных дней сентября.

Будет всё! Будут старые песни
В межпространстве лететь звеня;
Будут новые грустные вести —
В этих звуках не будет меня!…

Буду земным – на небе,
Мечтателем – на земле,
Крошкою – в каждом хлебе,
Кровью – в любом вине.

Ветер во мне – посыльный,
Заспавшийся на заре.
Буду любимым сыном —
Силой в любой золе,

Тишью ночного леса,
Разорванный кем-то круг,
Буду – седой повеса,
Не целовавший рук,

Тех, что уже не помнит
Трёхпалубный на волне.
Буду потом – восполнит
Кто-то в любом зерне.

Буду земным – до неба,
Пока еще во мне
Каждою крошкой хлеба
Жажда в сухом вине…

I.
В тот час, когда горная мгла
Коснётся краёв в разговоре, —
Никитская пела Айла,
Авинда запела о море.

Стекали в узорность дорог
Лавандовых струн переборы,
Был явственно нежен и строг
Стук сердца в дома и заборы.

Авинда! Твой брат Аю-Даг —
К которому айловы руки —
Маяк для усталых бродяг,
Вкусивших твой запах и звуки.

Куда б и меня не вела
Пресыщенность дней в ля-миноре —
Мне будет сестрою Айла,
Авинда споёт мне о море!

II.
Руки скрестила гора:
Снова в дорогу пора
Путнику-скалолазу
Бить повседневность-проказу.

Тихо поёт Аю-Даг,
Мир поместив в саадак.
Песни летят к Гурзуфу
По затемненному туфу.

Вам бы ещё не запеть!
Чтобы за морем успеть
Ноты писать пересказа
Чей-то души-неболаза…

III.
Ночью цвели
Мира частицы:
Пели Айлы —
Сёстры – как птицы.
Пела – душа,
Пела – глиссандо,
Мглу полоша
Дней адресанта.
Небу – слова
(ласковы звуки),
Дней синева,
Горы – как руки.
Миру – всех дней
В летней веранде,
Солнцу – огней
Дома в лаванде.

IV.

Слева – прикованный к морю Гурзуф,
Справа – прибитая к небу Авинда:
Крыма извилистый воздуходув,
Неба и моря откуда не видно.

Ты поднимался по этой тропе,
Лёгкой походкой ступая по тени,
Чтобы замёрзшей столичной толпе
Виделись крымского неба ступени.

Ты поднимался и к этой стене,
С горною пылью в немом разговоре,
Чтобы огромной и рабской стране
Виделось вольное крымское море.

Ты оглянулся… И тихий Гурзуф,
Небо и море, Авинду – всё это
Через столетия – воздух вдохнув —
Мы восхищаем глазами поэта.

V.

Хранитель Авинды и друг Аю-Дага!
Вы – мудрый учитель, певец, скалолаз,
Герой-соплеменник, и Крыму на благо
Бездонное море задумчивых глаз.

Вы верный романтик, такой настоящий
В заботе о малой земле и большой.
Вы светловолосый костёр, вы – горящий
Всей мудростью света и чистый душой.

Вы строгий садовник и нежный наставник,
Товарищи вам – естества виражи,
Вы русскости крымской и мира державник,
Вы ветер и крылья своей госпожи.

Хранитель Авинды и друг Аю-Дага!
Планеты людей удивительный пласт!
Герой-соучастник, боец, чья отвага
Добром за участие в жизни воздаст!

VI.

Синее небо – до горизонта.
Море – товарищ звёздного порта.
Ветер лавандовый греет окно,
Доброму путнику светит оно.

Нет кораблей, которым не видно,
Как утешает небо Авинда.
Стала Авинда теплее с поры,
Как появилась хозяйка горы.

Твёрдость и нежность. Искорка взгляда.
Щедрость стола, гитарного ряда.
Чистого неба и моря тепло.
Матери сердца любовь и добро.

Миру Авинды как неизбежность —
Непрекращающаяся нежность,
Неисчерпаемость тёплого дня,
Неостываемость в доме огня.

Синего неба – до горизонта,
Чистого моря, доброго порта.

Дом у Авинды пусть будет всегда —
Чтобы душе не остыть никогда.

И никто уже не вспомнит
Тень сугроба, крик зимы.
Первый день весны наполнит
Искорёженности тьмы.

Свет появится из тени,
Тишиною станет крик,
Первый дождь омоет стены,
И попсу заглушит Григ.

Будут виться по забору
Струи ветра, нервы дней.
Снова вцепится в опору
Куст рябиновых огней.

Будет тихий скрип калитки,
И по дачной глубине
Тихой поступью улитки
Ты приблизишься к весне.

Ты войдёшь в пространство сада
И слегка поднимешь бровь…
Ни обида, ни досада —
На лице смущенья кровь…

И попросишь чашку чая,
Из которой лето пьют;
Солнце с звёздами венчая,
Эту чашу к счастью бьют…

Ветку рубили.
Падала вниз.
Струйкою пыли
Листья слились.
Ветку рубили.
Падала ниц —
Пошлостью были,
Прошлостью лиц.
Ветер в рябине
Горько затих.
В красном рубине
Светится стих.

Бросает взгляд тебе —
Бери его – да с круч!
Его печать – себе:
Металл стихов – тягуч!

Душа его – как лёд —
В ладонях мир горяч;
Он молча слёзы льёт —
Ты тихо слёзы прячь…

Ему себя терпеть,
Тебе – судьба в росе.
Позволь ему запеть —
Гореть в твоей красе.

Беззвёздна ты как ночь.
Отдай ему покой.
И осветится мощь
Скупой слезой мужской.

Весь мир вливается в меня,
Тоской неистребимой,
Но в это круговерти дня
Встречаюсь я с любимой.

Моя любовь давно проста:
Быть серым коридорам
Повелевает красота
Космическим простором.

И если дню остыть дано
И ночь крадётся бором —
Я буду долго – всё равно —
Лучей рассветных вором…

Гравитация будней,
Притяженье суббот —
Но тебя не забудет
Неизбежность забот.
Открывайте все двери,
Закрывайте сердца —
Средь лесов суеверий
Льётся песня бойца.