Римид Нигачрок - Стихи. избранное

Вот и стал Иван старатель,
Ему латок, лопата и кайло —
Жена и батя, и приятель;
И гнус сосал, и солнце жгло.

Мечтал, найти бы самородок,
Иль россыпь горстью загребать.
Зима и лето – мчались годы…
До нитки спустит всё опять,

Как в кабаке фарта найдет,
Забудет, что его заждались,
Что обещал он наперед,
И пьет потом уж от печали.

Но девку всё-таки сосватал,
Из местных, сущая дикарка,
Он бросил пить, поставил хату,
И баньку топит очень жарко.

Год-два – родит ему сынка,
Еще годочек – девка в доме.
Пусть и крепка еще рука,
Но кашель бьет и кости ломит.

В семь лет сгорел Иван и помер,
Детей – две девки, три сынка,
Кормильца нет – и горе в доме.
Песком златым полна река…

…да с чистого листа,
пройдя через забвение,
отмыть былого тени,
душа опять чиста?
Не смерти ли портрет?
Фантазией поэт,

Философ иль ученый
за недостатком знаний
себя, других обманет,
а как разоблаченный,
шокирован открытьем —
за жизнью жизнь небытие,

иное состоянье,
без имени, и личной
нет памяти, вторичны
земные достоянья,
«я» в целом раствориться,
дела забудешь, лица,

себя забудешь…. Это —
Фантазия и только.
Дави на газ до полика,
живи на всю катушку,
пока ты в теле бренном,
а жизнь – твоя арена.

Ешь яства иль горбушку,
одетый скромно, с шиком,
иль златоуст, заика,
былое – достоянье,
и каждый миг прожитый,
как ценности храни ты,

и откажись заранее,
чем жил на свете белом.
Ты вечный дух – не тело,
пока ты любишь – вечный,
живой, пока стремишься,
всё дальше, глубже, выше,
пусть век и скоротечный.

Автобиографии кто написал страницу
Юным, и стариком в неё же уложится.

Как лаконичен бронзовый квадратик,
Для имени и даты точно место хватит,

Но для судьбы достаточен и прочерк.
Так воображенье питает многоточие,

Смолчал о чем, другие, жди, добавят,
В судьбе, что было, не было, исправят.

Автобиографию кто уложил в страницу,
Пропасть из памяти людей тот не боится.

Писать стихи не столь потребность, как привычка,
Пусть не беру слова «я не поэт» теперь в кавычки,

А «рифмоплет» и «графоман» слова не оскорбляют,
Увы, потратил сорок лет, так чувствую, что зря я.

Потребность сочинять стихи мучительно без веры,
Уменье без души писать стихи и вовсе что химера,

Как сделка, компромисс, короче, как привычка.
Романтика души, испуганная птичка,

Оставила помет и песни след лиричной:
Какой же ты поэт, ты человек обычный.

Ну, вот и хорошо, что есть определенье,
Я человек обычный, не каждый это ценит.

Я человек, который кокетничает: Скромный.
От страха и обиды тщеславием влекомый,

И восклицает горько с отчаяньем: Пустышка!
Самокритичность безжалостна уж слишком,

Тем самым вымогает сочувствие, короче,
Потребность ли привычка, важней – душа так хочет.

Ну, вот теперь яснее узор судьбы я вижу,
Теснее стал я с нею, родней она и ближе.

Прости Судьба ворчанье в минуты черной ночи,
Спасал себя отчаянно, жалел и верил очень.

Мы шли с тобою тесно, иль расходились в ссоре,
Бывало, злился, честно, но примирялся вскоре.

Прости, что долго очень имел к тебе сомненья,
Мол, помогать не хочешь, без совести зазрения.

Теперь, Судьба, я вижу, не зря все испытанья,
Прощен, и я пристыжен, с любовью в назиданье.

С тобою неразлучно росли, учились годы,
Нам вместе и не скучно в удачах и невзгодах.

Судьба, моя подружка, обманщица, капризна,
Что нынче шепчешь в ушко, совет ли укоризну?

Прости меня, как друга, прости за неуменье,
Бывал тобой напуган неясным ощущеньем.

С тех пор мы поумнели, взрослее стали, что ли,
Влюбились, в самом деле, в одну и ту же долю.

И пусть труды философов уму и не вредили,
Но и помочь ему они ничем почти не могут,
И содержанья книг со временем забылись,
От власти терминов свободен, слава Богу.

Что так искал в трудах, стараясь разобраться
В витиеватых формулах логичных построений,
Абзац, порой штудируя и десять раз и двадцать?
Каких-то знаний, тайн, идей ли озарений?..

«Хроносинкластический инфундибулум» —
Не понимая смысла, крепко помнит ум,
Но для чего, кто знает, мусорная фраза,
Применить-то в жизни не дано ни разу,

Только лишь по пьянке, если без запинки,
Прихвастнуть удастся, вот и вся картинка!

Оккультизм – наука, скажет эзотерик,
Изучает свойства тонкий вид материй.
Я и в эту область проникал когда-то,
Дух, душа и тело, ангел, Бог, всё свято.
Но и эти знанья недоступно сложны,
Верю и не верю в тонкий мир возможный.

Всё отбросил разом, ум мой слаб пока что,
Буду жить, как люди, или быть собою.
Есть на свете святость, избранная каста,
Разных лишних знаний собирать не стоит.

Разрушив логику привычных выражений,
И как бы между строчек связь не допуская,
Тон чувств до страсти звона натяженьем
Взвинтить, на рифмах всюду спотыкаясь,
Без формы, ясности, но хаос и движенье.

Не пробуйте понять, и слушайте душою,
Не фразы в целом – каждой буквы стон,
Здесь мир любви пахуч цветочною росою,
Реальность нереальна здесь, и сон не сон.
Писать стихи невнятно, видно, так стоит.

С ума сошедший, гений ли поэт,
Иль в небеса поэта восхожденье.
Спросите прямо, будет же ответ:
Не вопль души – стиха творенье!

По метрикам рожден на Сахалине,
В поселке Горки, что лежит в долине,

Где речек тьма, тайгой покрыты горы,
В тридцати верстах по бездорожью город.

Дальневосточник, да, островитянин,
И в те края меня порою сильно тянет,

Трехлеткой пусть свезли на Материк,
И по рассказам мамы, вычитал из книг,

Как будто лично помню, в самом деле,
Поселок, сопки, море, жуткие метели.

С тех пор минуло больше чем полвека,
Не соберусь никак на Родину поехать,