Роальд Мандельштам - Собрание стихотворений

Мы – под пробкой
В домах-ретортах:
– Хочешь – плавься,
А хочешь – спи!
С лунным рогом —
Чернее чёрта —
Небо взмыленное сопит.

Март окончен – кошачьи кланы
В ночь бежали, подняв хвосты.
Мыты мётлами урагана,
Листья крыш – пусты!

С лунным рогом, чернее чёрта,
Полночь бесится и хрипит:
Если душно в домах-ретортах,
Хочешь – плавься, а хочешь – спи!

Облака, облака… за окошком,
Распухая на западе алом,
Проплывают, как дохлые кошки,
В плесневеющей флегме каналов…

Среди белых, пятнистых и рыжих
Полусгнивших линяющих шкурок
Закатился за дальние крыши
Догорающий вечер-окурок.

Ископаемым городом-лесом,
Мезозоем, обуглившим воздух,
Задушило в болотном компрессе
Наши песни об утренних звёздах.

И о небе, смелее и лучше
Заставляющем с ветренной выси
Кувыркаться багровые тучи,
Как больших окровавленных рысей,

Чтобы утром сияющей стаей
Ты могла собирать их у окон
И дарить снеговым горностаям
Золотой ионический локон.

А теперь даже мокрые ветры
Словно вымерли в городе хмуром:
Облака.
Облака беспросветны; только шкуры, – раздутые шкуры.

Только ждём, не вернутся ли птицы,
И сидим, розовея макушкой,
У окна; – так сидят у бойницы
Вислозадые медные пушки.

Мы терпением набиты,
Молчаливы до поры,
Будто крысы неолита
В свалке каменных корыт.

В сердце – холод,
В мыслях – ступор,
Нет девиза на щите…
Наверху – домов уступы,
Снизу – ступы площадей.

– Встанешь? Крикнешь? —
Лишь захочешь —
Как орешья скорлупа,
Под пестом чугунной ночи
Разлетятся черепа.

Не раздуть в гремучий пламень
Угли тлеющей зари!
Мы живём, вгрызаясь в камень,
Извиваясь, как угри —

Словно крысы неолита
В свалке каменных корыт
Мы терпением набиты,
Молчаливы до поры!

Горячие тучи воняют сукном.
По городу бродит кошмар.
Угарные звёзды шипят за окном,
Вращается Каменный Шар.
Я знаю, в норе захороненный гном
Мышонком – в ковровую прель:
«В застенке пытают зарю.
Метроном
Куёт серебристую трель».
Меня лихорадит:
– О, сердце как лёд!
О, мозга пылающий жар!
Косматое солнце по венам плывёт.
Вращается
Каменный
Шар.

Тучи.
Моржовое лежбище булок
Еле ворочает даль.
Утром ущелье – Свечной переулок,
Ночью – Дарьял, Ронсеваль.

Ночью шеломами грянутся горы.
Ветры заладят своё, —
Эти бродяги, чердачные воры,
Делят сырое бельё.

Битой жене – маскарадные гранды
Снятся, —
Изящно хотят…
…………
Гуси на Ладогу прут с Гельголанда.
Серые гуси летят!

– Гость тревожный, безмолвный и серый,
Кто ты, сумрачный гость? отвечай!
Пробираясь в закрытые двери,
Что ты ищешь у нас по ночам?

Кто ты, знающий тайные думы?
Как ты смеешь без спроса входить?
Отвечай, посетитель угрюмый,
Только дочку, смотри, не буди.

– Я холодный полуночный ветер
И повсюду свободно лечу,
Всё я вижу, всё знаю на свете,
А вхожу, потому что хочу!

– Тише, тише, пришелец незваный,
Осторожней со мной говори, —
Чудный сон про счастливые страны
Снится дочке с вечерней зари.

У неё от улыбки ресницы
Золотому подобны лучу,
Тише, тише…
– А что мне таиться,
Говорю, как хочу!

Тем, кто вольно гуляет по свету,
Не посмеет никто запретить!
Будь же счастлив,
Гуляй себе, ветер,
Наша девочка спит…

Ночь лелеет кафедралы!
Площадь стыла.
Площадь спала.
Ночь лелеет кафедралы!
Лысый мамонт – кафедрал.

Хрупкая стеклянная солома —
Сноп дождя над серой крышей дома!
Меркли звёзды, близилась заря —
Для неё ковали метрономы
Белые цепочки серебра.

Таяло,
Морозило;
Увяло неба неостывшее литьё, —
Вечер, догорая над каналом,
Медленно впадает в забытьё.

Гаснут волны в отблесках оконных,
Превращаясь в тёмное стекло.
– Сколько лодок вы качали, волны?
Сколько туч над вами пронеслось?

– Сколько звёзд сегодня распустилось
На багряном стяге облаков?
– Сколько мыслей в мире зародилось?
Сколько новых выросло цветов?

Кто сочтёт?.. И ни к чему всё это!
Ведь цветы для счёта не цветут.
Город спит – его морские ветры
Мокрыми метёлками метут.

Свежесть ветра не напомнит губы,
Звёздочки – глаза.
– Пойте, пойте, водостоки-трубы,
Крыша-стрекоза!

Мчитесь, мысли! Я, не зная лени,
Вспоминаю разные слова, —
Прихотливо, как в рогах оленьих,
Мыслями ветвится голова.

Я сегодня сбрасываю путы.
Я король! – В моей лепёшке – боб!
Чей-то локон бронзовой волютой
Падает на лоб…

Духота в моём старинном хлеве,
Кто-то битый стонет за стеной,
До утра бобовой королеве
Спать одной!

Пусть ей ветер поцелует губы,
Высушит глаза.
– Пойте, пойте, водостоки-трубы,
Крыша-стрекоза!

Бьют часы.
Часы и половины —
Вечный страх разящих мимо стрел.
День прошёл тяжёлым исполином,
Жёлтый пепел вечера сгорел.

Дырами небесных подворотен
Лысые поднялись купола,
И трамвай на дальнем повороте
Прозвенел, как старая пила.
– Бьют часы!

Полёт луны шафранной,
Одиноким, сдерживать не нам!
В шкуре лунной – шкуре барабанной
Не остаться нашим письменам.

За окном, закованным в железо,
Где замок тугой, как самострел,
Бродит страх, безрадостный, как бездна, —
Вечный страх разящих мимо стрел.

Я был осторожным и серым
Булыжником улиц кривых,
И, дни принимая на веру,
К их звонкому шагу привык.

Как свечи огромного храма,
Мерцая в пустой тишине,
Горели безмолвно и прямо
Созвездия мыслей во мне.

И были привычные думы
Как в ловких руках бумеранг,
Чертивший пору полнолуний
Закатами солнечных ран.

Но вестником дальнего горя,
Одетым в сверкающий лёд,
В привычные звёздные хоры
Твой яркий ворвался полёт.

И песне грустить недопетой,
Блуждая в чужих голосах.
– Зачем появилась комета
На тихих моих небесах?