Роальд Мандельштам - Собрание стихотворений

Мой шаг, тяжёлый, как раздумье
Безглазых лбов – безлобых лиц,
На площадях давил глазунью
Из луж и ламповых яиц.

– Лети, луна! Плети свой кокон,
Седая вечность – шелкопряд!
Пускай темны глазницы окон,
И обо мне не говорят!

Мороз от ног отщиплет пальцы —
Добыча верная в ночах, —
Идут! Они – неандертальцы,
А я – копьё на их плечах.

– Идут, идут – отлично спелись
Под шорох туч и ветра свист;
– Какая ночь! – Археоптерикс —
Не час полуночи навис.

Не сны – сырые груды щебня,
Где чудом – треск горящих щеп…
Пусть ярок рог луны ущербной!
Но как велик её ущерб!

– Чем я пьян? —
Какой-то лаской,
Блеском огненных очей,
Небывало-странной пляской
В снах сиреневых ночей.

В упоении бездонном
С жутким смехом всё сотру,
Страшно-чёрной беладонной
Расцветая поутру.

Как высоко вы, о звёзды, горите!
Светом холодным.
Вечно о чём-то своём говорите,
Вечно свободны!

Нашим заботам и нашим печалям —
Нашей тревоге —
В недостижимые ясные дали
Нет и дороги.

В долгую ночь не дождаться рассвета —
Что́ вам за горе!
Вас окружило серебряным светом
Вечное море…

Птицы разносят тревожные песни —
Весть непогоды.
Вам ли услышать? – Сияйте чудесно
Годы и годы!

Пятен оконных
Цвет малярийный —
Отблеск лимонный
В чёрных перилах.

Белая вьюга… —
Тихая вата
Кроет восходы,
Кроет закаты.

Вечер трамвайный —
Люди и рельсы —
Что нам до Индии,
Если есть Пенза?

Весенний минуется праздник —
И снова в дремоте ночной
Я полон певучей боязни
За город, построенный мной:

Качаются стройные башни
На небе полночной поры,
И кровью закатов вчерашних
Наполнились тёмные рвы.

Колеблется призрачный город,
Как синие тени в саду…
В мерцающем лунном узоре
Я жду до рассвета беду.

В зеркале окон
Утром и вечером
Бьются и никнут
Шаги человечьи.

В льющейся с неба
Синь-высоте
Окна подобны
Дум чистоте.

Падают звёзды
Вьюгою снежной
В стёкла мороза, —
В росписи нежной.

Вечером поздним
В угол медвежий
Падают слёзы —
Звёздный подснежник.

Лунные свечи
Мечутся в окнах,
Шаг человечий —
Россыпью – в стёклах.

Навзничь падают тени.
Предметы остались нагими.
Этот город – корабль, над которым
Сомкнулась вода.
Как тенета, дороги лежат под ногами,
А совсем не идут.
– О, ночные пути в никуда!

Отсталая птица летела,
Последние силы храня…
Усталая птица летела
Навстречу весеннего дня.
Летела!
Летела!
Летела!

Цвели золотые зарницы —
От них далека-далека —
Усталая тёмная птица
Брела в снеговых облаках.

Протяжная песня звенела…
Тоскуя о милых лесах —
Печальная птица летела
В печальных чужих небесах.
Летела!
Летела!
Летела!..
Усталая птица летела.

Пальто, забрызганное ночью,
Тяжёлый, мокрый воротник…
Лиловой тучей оторочен,
Рассвет за крышами поник.

Одно лицо простудным жаром
Горит, когда потухло всё,
Когда на улицах кошмары
Ревут, как бешеный осёл.

Когда темней, чем блеск стекольный,
Одна мечта всегда светла:
Идти к Никольской колокольне
И, молча, бить в колокола…

Пускай в ушах – дыра сквозная,
Пусть каждый дом – насквозь пробит!
– За что? – За всё!
– Зачем? – Не знаю!
Но только – бить, и бить, и бить!

Громадные, громко молчат небеса,
Восходит звезда за звездой.
Для рифмы, конечно, я выдумал сам
Твой жалобный крик, козодой!

Но что не для рифмы! Оборванный сон?
Луны серповидный обрез?
Бетонный колодец – дворовый кессон?
Кессонная злая болезнь?

Монетой, блестящей в ночной синеве —
Серебряный очерк лица,
И (только для рифмы!)
На чёрной траве – тяжёлый живот мертвеца?

– Идущие к дому!
Бегущие прочь,
Не надо на рифмы пенять! —
На ваших кроватях – костлявая ночь —
Матёрая, потная блядь!

Цвет свернувшейся крови – флаги.
Звёздное (небо ли?) – решето.
Небо – обёрточная бумага,
Небо обветренное – желто.

Полон мир электрической желчи;
Этот металл для зубов – луна.
Этот, светлее трамвайной мелочи,
Город – (Люстра-полис) – страна.

Моторы (синхронные и асинхронные).
Тысячеваттный поспел виноград.
Это – смеющийся над влюблёнными —
Питер – Петер – и Ленин – град.

Лунный колокол бьёт неумолчно,
И в урочные видно часы,
Как танцует под куполом ночи
Золотой колокольный язык.

Отупев от страшного звона,
Обезумевший ветер кричит,
Что на небо приклеен червонец
Или бронзовый греческий щит.

И при розовом блеске зарницы
Булавами изогнутых шей
Бьют громадные медные птицы
В барабаны оглохших ушей.

Ночь – веселью не помеха,
За окном метель хохочет:
– Станем рыцарями смеха,
Собирайтесь все, кто хочет!

В парусах металось Эхо:
– Возносите в небо мачты!
Тонут сны в сугробах смеха.
– Смех – приюту новобрачных!

У любви – постельной крохи —
Тьма свела истомой крылья,
А во тьме кривится Хохот
В большеротом косокрыльи.

За окном метель хохочет
(Ночь – веселью не помеха):
– Собирайтесь все, кто хочет,
Станем Рыцарями Смеха!

Вместо ночи – безвременье,
В небе – вата и мгла,
Я умею, как древние,
Волховать до утра.

– Не восстать над кошмарами! —
Бойся знать и судить, —
Волхования старые
Уведут от беды.

Если ночь не приходит,
Вечерней не будет зари, —
Испугали её фонари, —
Если ночь не приходит.

Беззакатно заплачет весна,
На столе, на окне у меня, —
И не будет поющего сна,
И ни ночи не будет, ни дня.

Только белый серебряный звон,
Как трамвайная песня легка…
И придёт ископаемый слон,
Как мулету, неся облака.