Александр Стрельников - Стихотворения. Лучшее

Улетевшее с ветром, забытое богом,
Расплетенное в струнах гитары концертной,
Отгоревшее в пламени свечки убогой
Твое сердце лежит,
Как награда —
Посмертно…

Умирает оно, умирает…
Неужели не видите сами?
Умирает оно и страдает
В тишине нерассказанной саги,
Растворяется в проблесках мыслей
Не рожденного сына святого,
Пропадает в нелепости жизни
На пороге дождя проливного
И теряется в жидком сознаньи
Океана родившихся душ —
Умирает оно, умирает
В отраженьи ноябрьских луж…

Печаль серебряного дня.
Холодный ветер гонит листья.
Полна небесного огня
Свеча, с которой помолиться.
Скребет, разбрызгивая ложь,
Перо по девственной бумаге
И тихо барабанит дождь
По стеклам, наливая влагу
В глаза, рождая в них слезу
И тая в отраженьях света.
Бросает небо в ночь звезду,
Как пулю дуло пистолета.
Лишь прошлое дает покой,
Тихонько песню напевая,
А дождь скользит над головой,
Прохладу в душу наливая.

Столетия во взгляде у шута
И он смеется, хоть в душе ненастье —
Шут помнит то мгновение, когда
Его любовь ушла, а вместе с нею счастье.
Но он смеется. Его смех – змея,
Которая опутала всю жизнь, и
Шут плачет в то мгновение, когда
Его никто не видит и не слышит…

Земные страсти согревают,
Небесные – дают покой.
Священник тихо отпевает
Ребенка с ангельской душой.
Над гробом мать с отцом рыдают
И крестится церковный хор.
Земные страсти согревают,
Небесные – дают покой.

Жизнь в ожидании. Время в тумане.
Гордость мешает уйти и забыть.
Снова я вижу в ночном урагане
Полночь убийства и полдень любви.
Вечер угаснет/, краски поблекнут.
На площадях воцарится покой.
И больше не будет, и больше не вспомнят
Неба прозрачного над головой.
Грусть листопада, ветер осенний.
Строки сгорают в костре на снегу.
Больше не будет чудес к воскресенью
И радуги в небе, и трав на лугу.

Моя печаль всегда со мной,
Под сердцем и в глазах она —
То легкая, как крест святой,
То тяжкая, как сатана.

Моя печаль всегда во мне
И в смехе проскользнет она змеей —
То легкая, как тень в окне,
То тяжкая, как волчий вой.

Моя печаль всегда в глазах,
Под сердцем и в душе моей —
То легкая, как небеса,
То тяжкая, как чей-то грех.

Искорежила душу мне ненависть,
Растоптала слякотью дождь.
Обнажила на храмах иконопись,
Постучавшись в забытое, ночь.
И гремят расстояния звездами,
Как костями убитых богов.
И прощается с россыпью слезной
Искалеченная любовь.
Я живу, словно в бешенстве бешеных,
Я живу, как в болезнях больных.
Каждый вечер в петле снова вешаюсь,
Отгоняя кошмарные сны.
И стучу я зубами от холода
В искореженной злобой душе.
Возвращаю опять богу богово,
Ничего не оставив себе.

Гори, греми над облаками,
Лети в грозу своими снами
И громом в небе разорвись,
Дождем в озерах растворись.

Спой песню о печали днях,
Легенду расскажи о снах
И взвейся ветром ледяным
Над морем высохшим, немым.

Гори, греми, слезами лейся,
В кострах предутренних согрейся,
А после – громом разорвись
И снова ты ко мне вернись.

Пропитанный кровью ковыль.
Пропавший безвестно солдат.
На тропе в небеса – пыль,
Драгоценные камни – в ад.

Километры не чувствуют боль
И бегут, растоптав грязь.
В небесах любит нас бог,
Ненавидит нас тьмы князь.

И безумие лижет виски́,
А бездумие верит во взгляд.
Небеса в вышине не близки́,
Недалек под землей ад.

Покажи мне лицо, обнажи ты свой взгляд —
Я хочу посмотреть, темен ты или свят,
Или, может, ты просто к судьбе равнодушен.
Покажи мне лицо, обнажи свою душу.

Покажи мне лицо и не прячь ты глаза —
Я хочу посмотреть, крест ты или коса,
Или, может, ты просто ни смерть и ни жизнь.
Покажи мне лицо и глаза покажи.

Покажи мне лицо, свое имя скажи —
Я хочу посмотреть, в правде ты иль во лжи,
Или, может, ты просто не здесь и не там.
Покажи мне лицо – я прочту по глазам.

Сгнившее терпенье, лопнувшие нервы —
И я стал последним, хоть хотел быть первым,
Я хотел быть солнцем, но я стал луною,
Я хотел быть небом, но я стал землею…

Меркнущее счастье, пошлые мечтанья —
Я хотел быть с теми, но остался с вами,
Я хотел быть песней, но я стал молитвой,
Я хотел быть пулей, но остался бритвой…

Проданное детство, проклятая юность —
Я хотел быть ветром, но я снова лунность,
Я хотел быть жизнью, но остался смертью
И я стал последним, а хотелось – первым…

Мутные воды широкой реки
Спят, убаюканы ласковым ветром.
И провожают они свои сны
Не пропадающим святости светом.

Тонет в реке этот день золотой
И отражаются в водах молитвы.
Эта река не приносит покой —
Эта река принимает забытых.

Падшие ангелы, падшие люди,
Падшие женщины в сумраке улиц.

Падшие дети, их пошлая страсть —
Грешной любви непонятная сласть.

Падшая жизнь, лютая злоба,
Грязные деньги в лапах у сброда.

Падшая ненависть мертвых вождей
И безнадежность на лицах людей.

Остановленные стрелки, разведенные мосты.
В спящем облике церквей старые кресты.
Пыль и тлен пустынных улиц, бешеные псы
И ведут дорогой дальней за собой столбы.
Время тянется строкою на руках у Муз
И танцует листопад, порождая грусть —
Осень, осень золотая – легкие дожди
И печаль на стрелках снова отпускает дни.

Я бережно руками прикоснусь
К святым крестам над головою неба.
И я скажу: «Единственная Русь,
Как долго я с тобой единым не был.
Как долго я бродил в тумане зорь
И все искал какого-то покоя.
Но понял я, что подлинный покой —
С тобою быть, навеки быть с тобою».