Лазарь Соколовский - Дышащий космос

Душный июль. Комариные сумерки. Пусто…
Словно на суше русалкою бить плавником.
Солнце сползло с горизонта. Ломает о бруствер
Шаткий прибой свою волю и сходит тишком.

Что-то пробьется сквозь дней уцелевших солому
или захлопнется шторка, замрет объектив?
Стул, как присевший кентавр, погружается в дрему.
Темной стеною крадется какой-то мотив.

Кто же, Катулл, подберет его – музыка скисла,
не принимает ее новоявленный Рим,
даже на Сене, Дунае, на Волге и Висле
только едят да торгуют, и ямбам твоим

вряд ли пробиться, ранимая лирика сможет
здесь задохнуться, впервой попадая впросак.
«Брось эту стерву! – подскажут. – Себе же дороже…»
Век примитива – пивка бы… Сплошная попса.

Вот и не пишется. Нет озорного запала.
Ангелы не прилетают, и в гавани спят корабли,
что прорвались из-под Трои. Какие начала
задал Гомер!.. и мы, было, за ними пошли.

Мысли крылатой простор расширялся и крепнул,
полнилась мудрость трагическим женским пластом,
войны теснила любовь, и с космическим ветром
плача Франчески и Данте справлялся с трудом,

в обморок падая… Та же ленивица-лира
не отсыпалась в чехле, даже не усомнясь,
помолодевшая, мчалась за Гете с Шекспиром,
с вами, Катулл, обретая забытую связь,

прерванную фанатизмом святош… Но стихии
взвихренного языка не унять даже им:
переболев у Бодлера с Рембо малярией
духа, чтоб в Лорке с Цветаевой ритмом живым

снова взметнуться на почве распаханной, плотской
в нашей пусть разноязыкой – особой стране,
чтобы сберечь, уходя, Пастернаком и Бродским
прелесть и суетность мира слепого…

Но мне…
мне что досталось в немытой посуде обмена
службы на деньги, а деньги на вещи, когда
нищего нашего действа пустует арена,
ярость толпы и тщеславие цезарей – так, ерунда…

Что пересказывать мастеру – знаешь не хуже:
время все переиначит, скрещеньям дорог
путать пространства и дальше, пусть Рим занедужил,
слово осталось твое – ты-то сделал, что смог.

Я не ропщу, сам же эту неверную выбрал
смутную долю, питаясь от ваших корней,
так уж сложилось – вдали от тревожного Тибра,
тщась не уснуть в обывательских сумерках дней.

Год пролетел… Но терпения хватит едва ли
длить на Онтарио не унывающий рай.
Город налево, где трубы устали сигналить,
прямо и вправо Канады загадочный край.

Что мне до них, когда снова завертит крамола
свой, как у вас, проржавевший пустой детектив
на языке, где упрямо давиться подзолом
в этой игре, где не мертв ты, хотя и не жив.

Но я несу свой огарок, шепча поминутно:
не угасай, я умолкнуть еще не готов
пусть вдалеке от оставленной родины смутной,
где ты любил хоть и стерву – какую зато!

Жизнь в природе не так уж проста,
как покажется с первого взгляда.
От росточка, затем от куста
встанет дерево, и водопадом

заполощутся листья, ветвей
паутину раскрасивши ярко
от гудящей весны и до дней
тихой осени… Коли наcмарку

кружевное с дождями тепло,
снег на крыши хозяином ляжет,
то и здесь естество не ушло —
нет, оно не смутилось и даже

не расслабилось, в почках копя
подсознание нового роста.
Так и нам никуда от себя,
хоть порой развернется непросто

жития-бытия полоса,
где не двинуться дальше передней…
Что же юный мой клен не взялся,
потянувшись к березке соседней

по апрелю? Случайно их свел,
в прошлом августе рядом сажая,
где еще только стволик, не ствол
и не крона – пугливая стая

хрупких былочек… Что он затих,
пятипало сжелтевши по низу?..
Так порою сжимается стих,
и уже никакому капризу

не пробить отчужденности строк,
не раздвинуть сомкнувшихся створок
перламутра. Конечность дорог
подрывает всесилье простора —

целый лес!.. Но из тысяч, из ста
одному оторваться от стада…
Жизнь в природе не так уж проста,
как покажется с первого взгляда:

ускользает, как ниточка, пульс,
что пробился сквозь тьму поначалу…
Чей-то новый потянется путь,
заполняя пустые причалы —

нет в природе изъяна: другим
встать на месте ушедших недавно,
в павших листьях наплачется дым,
семя новое ляжет на равных.

Отчего ж неуютно душе —
вроде, с этим согласен укладом,
но чьего-то не будет уже
ни касанья, ни слова, ни взгляда…

Дождь колотит о стекло,
он примчался прямо с ночи
озорным чернорабочим —
чуть всю зелень не пожгло.
Дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло —
так уже жара достала,
из лилового металла
тучи тянут тяжело —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
наконец чего-то смоет
в этом раковом застое,
(вот случиться где свезло…) —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
посвежел, налившись, воздух,
государственные звезды
насовсем чуть не снесло —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
будто кто-то льет из лейки
на трибуны, на скамейки
мавзолеев – ну, пошло!
Дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
еле дышат свечи в храме,
как ни прячься под зонтами,
не спасет ничье крыло —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
серебра в окне полоски,
это молний отголоски,
без цитатников светло —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
позабавимся немножко,
нам храбриться из окошка —
(волю судорогой свело?) —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
стать бы всем как сестры-братья
хоть в недолгой благодати
(время к краю подошло…) —
дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
сыпет громом с небосвода,
словно шанс дает природа —
налегай! крепи весло!
Дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло
на смоленщине, в Небраске,
приобщиться к этой пляске
всем, куда б не занесло!
Дождь колотит о стекло!

Дождь колотит о стекло,
бьет по стенам, бьет по крышам,
спящий мир свободней дышит —
и на этот пронесло…
Дождь колотит о стекло!