Андрей Петров - Апостол

один закон для всех живущих
в моей стране, средь рабских кущей
и белокаменных дворцов,
слепящих золотом голов:
крестами в вышине сияя,
стозвонным гласом нараспев,
они вещают с века в век —
не попадись к нам, человек!

Что скажешь, отрок, в оправдание?
чем объяснишь свои дела?
свои греховные скитания
в чужие судьбы и дома?
чем оправдаешь исступление
в глазах несчастных матерей,
что потеряли сбережения
на хлеб и радости детей?

что движило тобой, бездушный,
когда ты грабил стариков?
и, не найдя у них полушки,
срезал шеренги орденов?
и плавил золотые звёзды
в ночных кострах святых аллей,
пылающих огнём свободы
несломленных войной людей?

ну, говори, я без желания
услышу твой хмельной рассказ;
твои великие страдания
безсильны предо мной сейчас.
одна возможность оправдаться
есть у тебя в моих глазах:
сказать мне правду и остаться
собой в непутаных речах.

вор облизал сухие губы,
кадык гортань благословил,
взметнувшись вверх к устам Иуды,
и раб себя похоронил:

Вор:
– Я жить хотел без сожалений
о сгинувших в безвременье годах,
попробовать все страсти, все творения,
стать сведущим в излюбленных делах,
испить все наслаждения, пороки,
красавиц повстречавшихся любить,
спокойно умереть в объятьях плоти,
которую не сможется забыть.

в чём виноват я? разве волен
был избежать сиих оков?
защитник мой немногословен,
я знаю, множество голов
он потерял в твоих судах
и в переулках правосудья,
но разве множественность плах
есть приговор безвинным людям?
скажи мне – в чём я заблуждался?
в чём грешен? в чём моя вина?
и если я суда дождался —
будь справедлив, святой судья!

Апостол:
– Попробовать от жизни всё?!
будь осторожен ты в желаниях!
предательство попробуешь, враньё,
познаешь вкус слепого наказания.
ты хочешь быть убитым и убить?
ты хочешь осквернить семью и храм?
ты хочешь полюбить и получить
взамен любви расчётливый обман?

не хочешь ли попробовать вино
с подмешенной для зрелости цикутой?
пройти все кру́ги и познать одно:
не стоят даже шага твои дру́ги?
мечтаешь повенчать руку с иглой,
сдавив плечо резиновым кольцом?
и, наконец, очнуться с той, с косой,
стоящей под сползающим венцом?

познать печаль невыносимой скорби
над холмиком уснувшего дитя?
узнать себя в вмиг постаревшей плоти,
угасшей в отраженье бытия?

болезни все испить?
прочувствовать все боли?
отчаяться в последней из надежд,
забывшись страхом в полутьме неволи
в плену у развратившихся невежд?

зачем тебе такое покаяние?
зачем тебе испытывать судьбу,
предав себя слепому правосудию?
доверься лучше зрячему суду,
который разглядит в тебе живое,
и, чаши эталоном осенив,
завесою весов тебя прикроет
и, пеплом пепелище окропив,
умоет перетруженные руки,
набухших вен распутает узлы,
вина нальёт… о, Бог! опять с цикутой!
напрасны к правосудию мольбы.

гореть тебе в аду, несчастный отрок!
в одном суждении ты был сегодня прав:
мой суд не оправдает этот грех,
развеется твой безнадёжный прах.

Я падший ангел преисподней,
дороги все открыты мне,
рабы и челядь, пресмыкаясь,
завидуют моей судьбе;
внимая разуму забвенно,
наперекор своей душе,
несут дары, приносят жертвы
и топят жизнь свою в вине.

высокородные лакеи
едят на злате, спят в дворцах,
конюшни в сотни лошадей,
гарем наложниц при делах,
из края в край летят по миру,
чужие судьбы в их руках,
в себя лишь верят и в свободу,
а я же вижу только страх.

я царь земной греха и страсти,
апостол мрака и тщеты.
раскрыты всем мои объятия,
лишь пожелай и приходи;
проси и будет воздаяние —
богатство, власть и свой закон,
и все законы мироздания —
в твоих руках, и даже Он
не в силах помешать тебе
в свободе выбора. аминь.
благословляю на дела,
труды и битие чела
о стены храма, что создал
хозяин вечности Ваал.

Ваал:
– Да, ты силён учить других.
любуюсь праведной работой.
твой беспощадности трипти́х:
виновен, в ад, и нет заботы —
меня возрадовал, признаюсь,
не это ли моя мечта,
чтоб каждый, миновав твой суд,
познал в чистилище меня?

хочу послать тебя к слепому.
он зрячим не был никогда.
его врачующее слово
рождается в моих устах.
он именуется отцом,
он заблуждается в грехе,
вещает он согласно Богу,
но вдохновляется во мне.

послушай, что тебе расскажет
его гордящаяся плоть.
мне надо знать, в каких он мыслях
и что в нём делает Господь?
и, несмотря на всю греховность
и все мамоновы труды,
зачем во множестве приходов
не наступает время тьмы?

я дам тебе свою личину.
ты будешь ангел во плоти.
в его глазах предстанешь Сыном
всем предсказаньям вопреки.
пусть даст тебе свои ответы,
откроет тайники души,
отцовские предаст заветы
в твои великие суды.

И из тысяч печей,
сполохов желтоглазием,
не тая радость свою,
день влетел, расколотый надвое,
в тусклую жизнь мою.
вытолкнул взашей босоного на улицу,
телом изнеженным выплюнул в снег,
выдохнул, выхрипел, спазмами выперхнул,
словно больной, но живой человек.

браво, шутник, в проклятиях гаснущий!
чем удивишь безразличье сегодня?
ропотом тел в болотном отчаянье?
небелоснежным исподним?
или судами в басманных капищах,
жертвами судеб, вливающих влагу,
каплю за каплей, в глаза-стаканы
больного всевластием «бога»?

почём нынче правда, в дни бессилия?
скажу «нет!» этим лукавым торжищам!
мы вляпались снова всею Россией
в правление услужливых полчищ.
разлили Дождём нас в морозную мреть,
не простили в пределах «всевышнего»,
запретили на Солнце зонтами смотреть
и забрали третьего лишнего.

замостив площадями свободную твердь,
объявили запреты на сборища;
тех, кто вышел, покинув уютную клеть,
облачили в тюремные рубища.

В речах продажных задыхается слово —
ставлю всё на восемнадцатый час,
набатным годом свергающий с трона
скупивший галеры «рабочий класс»!

беспутны пути ослепших во власти,
крестами свою выстилают дорогу,
ведомые в жизни единственной страстью —
возвысить свою воровскую природу.
рука моет руку, спасая вождей,
за гордыню и жадность изгнанных
из своих резиденций – домашних кремлей —
в наказанье за мнимую избранность.