Андрей Дорофеев - Стихотворения. 1995—2016

Я осознал, что мы – семья.
Я так жесток с родными!
И… мысли ход был так несхож
И странен для меня…
«Какого черта!» – молвил я, —
«Мне жить всю жизнь с ними,
А я не ставил их ни в грош
За жизнь свою ни дня!»

И лёгши спать тогда, я там
Совсем другим проснулся.
Родные думали сперва,
Что я уж заболел!
Ну посудите сами: Сам!
Я встал! И сам обулся!
Сырой картошки —сам! – едва
Чуть было не поел,

Воды себе попить достал,
Разлив ее по полу,
Следы по кухне от штанов
Я сделал тоже сам,
Но только пальчиком нажал
На кнопку радиолы,
Прервав чреду спокойных снов, —
Поднялся шум и гам!

Не понял. Что-нибудь не так?
Забота и вниманье
Со стороны моих родных
Окутали меня,
И в их натруженных руках,
Как в нежном урагане,
Среди потоков вихревых
Вдруг оказался я.

«Скорей, суши! Скорее, мать,
Простудится ребенок!» —
Кипит работа в восемь рук,
Мелькают восемь ног, —
И вот – я водворён в кровать,
Надежно запелёнут,
И продолжаю свой досуг,
Взирая в потолок.

Я полежал минуток пять
Во власти размышлений.
Итак, расставим по местам
Моих поступков нить.
Каким мне всё же нужно стать,
Чтоб заслужить прощенье,
И что, таким примерным став,
Мне нужно совершить?

Когда я сплю – все хорошо,
А значит – дело в шляпе,
Когда же сделал что-то сам —
Меня вернули спать.
Одно из двух – возможно, что
Всё делать должен папа,
А может быть, пока нельзя
Мне покидать кровать?

И вдруг, как ясная гроза,
Сверкнуло озаренье —
Конечно же! – они же сим
Благодарят меня!
И по щеке моей слеза
Стекла от умиленья —
Как чутко!… Сделать всё самим,
Чтоб сил не тратил я.

И я решил – ну, если так,
Моей любимой маме
Добром отвечу на добро,
Спасибо не приняв.
И в тот же день за просто так
Поел, как в ресторане,
На кухне разбросав ведро
И мусор обсосав.

Опять куда-то скрылась мать,
Платок накинув наспех,
Вернулась с дяденькой в очках
С седою бородой.
Где я видал его халат?..
И этот запах маски…
О, Боже! Что за боль в руках?!
Ай, колет, как иглой!!!

Я заревел. Он осерчал
И взял меня за руки.
«А ну-ка, быстро замолчи,
Мужик ты или нет?!»
Я был мужчиной, и не стал
С ним радостно сюсюкать,
И сил набравшись, замочил
Ногой ему в лорнет.

Я загордился так, что вмиг
Вся боль моя исчезла,
На маму гордо посмотрел,
Но та бледна была.
Обескураженный старик,
Ворча, уселся в кресло,
А мать, швырнув меня в постель,
Осколки убрала.

Но я же защитил себя!
А где рукоплесканья?
Враг отступил, я жив-здоров,
Честь дома спасена?..
Но мама, фартук теребя,
Вздохнула под молчанье,
И вдруг… заплакала без слов
Тихонько у окна…

Врач встал и к ней просеменил:
«Гражданочка, терпенье».
Взгляд мама слезный подняла —
«Весь мусор обсосал!..»
«Си Ди», – ей доктор пробубнил, —
«Расстройство поведенья».
Потом прошаркал до стола
И справку написал.

А у меня в моём уме
Взрывалось и сверкало…
И факты, сплавившись в дугу,
Порвали мысли нить.
Неужто делать в жизни мне
Придётся столь же мало,
В бою послушным быть врагу
И тихо говорить?!..

Одно большое «может быть»
Плыло перед глазами,
Вводило в бешенство меня
И не давало спать.
Нельзя решить, нельзя забыть…
«О, что мне делать, мама?!» —
Ревел я маме, но она
Не стала отвечать.

И то был значимый момент
Для всей грядущей жизни.
Родные стали для меня
Вселенною чужой…
И я, в ближайшие пять лет,
Стал смахивать на слизня,
Да и вообще при свете дня
Был словно сам не свой.

Какой-то страх… А вдруг нельзя?
А вдруг накажет папа,
А вдруг… неправильно, а вдруг
Окажемся в беде?..
И часто я, тайком скользя,
Пыль вытирал со шкафа,
Всё озираясь, но… испуг
Преследовал везде.

Но часто всё же я влипал,
Когда, помочь желая,
К примеру, чаю всем налить,
Я сахар рассыпал.
И я, потупившись, стоял,
Расплаты ожидая,
Не смея что-то говорить.
Но плакать не желал.

И вот однажды мысль моя —
Мне стукнуло четыре —
Приподнесла такое мне…
Я начал хохотать.
«Какого чёрта», – молвил я, —
«Я узник в сей квартире!
Я не согласен быть в тюрьме —
Не буду помогать!»

А почему я сдалал так?
Ну посмотрите сами —
Мы с мамой вышли побродить
В субботу во дворе.
А во дворе полно собак,
И мне сказала мама:
«К собакам близко не ходить!
Катайся на горе».

И я пошел. А мать – скорей
Болтать к своим подругам.
И вдруг… Один большой щенок
Породистых кровей
Сорвался вскачь – и прямо к ней.
Я чуть не сел с испуга.
Я должен был – и я не мог
Спешить на помощь к ней!..

И за секунду в голове
Мелькнула жалость к маме,
Её – «К собакам не ходить!» —
Настойчивый приказ,
И, только начал меркнуть свет
В глазах моих упрямых,
Решил я – мама будет жить!
Пусть даже после нас…

Я побежал наперерез.
Щенок рычал враждебно,
И мамин тонкий звонкий визг
Пространство заполнял.
Дурацкий страх почти исчез,
Он был почти целебным —
Невроз ушёл куда-то вниз.
Я чётко размышлял.

Прыжок! Испуг собачьих глаз —
Но только на мгновенье…
И руки в хватке на века
Обвили шею пса.
И смрад переполняет пасть…
И кажется – движенье,
Которым я валю щенка,
Уж длится полчаса…

Трещит разорванный пиджак…
Но псина уж не лает!
И что-то тёплое в руках —
Иль кровь, или слюна…
Я победил, и снова враг
Стыдливо убегает!
Но сразу возникает страх —
Где мама? Как она?

Я поднимаюсь, и с ещё
Нечёткой головою,
Но всё ж с улыбкой, как во сне
Рассматриваю двор.
Ушибы, ссадины – не в счёт,
Я горд самим собою,
И вижу – мамочка ко мне
Бежит во весь опор.

Я руки к маме протянул,
Обнял её улыбкой…
И вдруг толчок в плечо меня
На землю повалил.
И я опять пошел ко дну
К бесчувственности зыбкой,
И ощущать металл ремня
Не оставалось сил.

Она меня хлестала так,
С такой слепою злостью,
Ремнём, руками, по лицу,
Себя не ведал я.
От этих яростных атак
Мои трещали кости,
Да так, что лаской тот укус
Казался для меня…

И вот, старушки у крыльца
Привстали, побежали,
Почуяв близкую беду,
Разнять меня и мать.
И я, утёрши кровь с лица,
Всплакнул ещё устало,
А мама, переведши дух,
Вдруг принялась рыдать.

Сбежавший по ступенькам дед
Увёл меня от мамы,
Потом она была уже
Приветлива, добра…
Мне было слишком мало лет…
Я так осмыслил драму,
Что жизнь жестока, и вообще —
Нечестная игра.