Марина Макова - Птица вещая. Стихи

Я триедина в памяти своей,
но, то, что будет, чётко ощущаю,
а то, что есть, совсем не замечаю,
и то, что было, помню всё слабей.

Создаю себя заново без суеты,
без промежутков, в которых
кто-то застыл, может даже ты.
Добираюсь до цели на «скорых».
Сон ломаю и Вечность, аж кости трещат,
не привычные к тяжести часа.
Погружаю душу из лени в ад.
Мчится поезд скорого класса.
Кто там пятится в ночь за летящим окном?
Кто там бросился в мрак, не замечен?
Чьи—то тени вошли в чей-то праздничный дом,
кто-то плачет в подушку, не встречен.
Я физически чувствую краткость минут,
и как сутки мои убывают,
я ломаю себя, убыстряю маршрут,
рвусь из прошлого, не успеваю…
Как тяжелый груз прикипели ко мне
сплетни, дрязги, взгляды косые,
тормозят на лету, возникают в окне
чьи-то лица нахально-чужие.
То усмешек липких накинут сеть,
то слова забивают, как гвозди…
Если всё принимать, то тогда не успеть.
Не успеешь и станет ПОЗДНО!

Самое трудное в жизни —
это бороться с собой…
Пропалывать вредные мысли…
Вести ежедневный бой!
Потребности и желанья
границею разделить…
Здесь звук пустой – Воспитание…
Взять палку покрепче и бить!
Не надо вести уговоров
с собственною душой…
Слово «Нельзя» запором
поставьте перед собой.
Иначе «Хочу!» и «Дайте!»
на части тебя раздерёт.
Боритесь с собой, страдайте,
но двигайтесь всё же вперёд!!!

Я родилась в Вальпургиеву ночь,
когда шабаш достиг энергопика,
и в лунном свете кралась повилика,
от магии бежала видно прочь.
В роддоме в миг рождения свет исчез,
и город весь ночная мгла сокрыла,
погасло всё… Магическая сила
устроила кругом энергостресс.
Всю ночь на Лысой ведьминой горе,
свершались перелёты и гулянья..
А утром мир, уставший от закланья,
предстал как юный праздник на заре.
Шары, плакаты, транспарантов строй,
и музыка и флаги и движенье
колонн по миру, так в моё рожденье
Вселенная знакомилась со мной!!!

Это имя моё как солёные волны взошло,
на песке проступали тревожные женские лики,
что носили его, возрождая добро или зло…
Их летящие души – застывшая тайнопись книги.
Много грешниц средь них, непокорных и гордых рабынь,
и святых, чьи иконы висят в белокаменных храмах.
Это римское имя впитало искристую синь
и солёную горечь горячих гаремов ислама.
Дамы царских кровей, поэтессы с великой судьбой,
и колдуньи-славянки владели неистовой силой,
что в народе давно величается просто Любовь…
А любовь эта души и судьбы под корень косила.
Это имя моё – распустившийся тайно цветок,
что как светоч горя, быть звездой путеводной намечен.
Что даёт мне оно? Нескончаемый звёздный поток,
что летит сквозь меня, открывая за окнами Вечность

Я росла на ветрах, в поездах, в самолётах, в дороге,
как потерянный листик, искала в движенье покой…
Жизнь была ко мне разной,
для детства все взрослые строги,
как котёнком играли моею незрелой судьбой.
Где те двери с зарубками, что измеряли по росту
возраст майского утра, вечерней дороги шаги?
В Казахстане, во Львове, под Псковом,
а может в Свердловске
ещё живы те метки отцовской надёжной руки?!?
Много было домов и приютов у звонкого детства,
все они проскочили, промчались сквозь память
в туман…
И не стало дороги, начала, где можно согреться,
к роднику припадая, омыть свою душу от ран.

Я из тех городов, где дороги впадают в дома,
где за стёклами окон весёлый семейный уют,
где на санках летит из далёкого детства зима,
и меня, точно знаю, там любят, ласкают и ждут.
Я ещё не взошла, и туманы мои далеки,
и холодные ветры и люди – всё будет потом…
А пока я живу на приволье могучей реки,
в приуральской тайге,
и под Псковом есть тоже мой дом.

Отслаивался час от суток,
бесшумно выдохнув рассвет,
уже не час, а промежуток,
итог прошелестевших лет.
Когда-то еле-еле слышно
шажками время потекло
под старой бабушкиной крышей,
где любопытное окно,
где по тайге гуляют тропки,
и солнце кутаясь в листву,
стекает в золотые сопки,
лучами высушив траву.
И почему-то синеглазы
цветы лесные – петушки.
И редко день дождём наказан,
и ветер бродит у реки.
А ночь ложится на колёса,
уносит в прошлое огни,
мосты, строения, откосы,
чужие лица, судьбы, дни.
Дороги поперёк дыханью,
наперерез, наперехват…
Впадают в сердце расставанья,
без права повернуть назад.

Мой маленький дом девяти этажей
вознёсся над синей вселенной моей,
над белой тревогой весенних берёз,
где спелые ливни сменяют мороз,
над утренним счастьем рождённой зари,
что тёмные ночи скрывают внутри.
Над шелестом, скрипом, мельканьем следов
зверей и людей, деревень, городов.
Мой маленький дом на ладонях дорог
сквозь стёкла взирает задумчив и строг
на нежные стаи седых облаков,
весёлые звуки родных голосов.
Куда вы от тёплых лазоревых стен?
И тянутся чуткие пальцы антенн.
Мой маленький дом, у дороги моей
нет окон и стен, и надёжных дверей…
И всё же прошу, ты меня отпусти
к огромному солнцу, что светит в пути.

Я – отступленье от правил,
склонное к мятежу.
Запрет раздвигаю руками,
от гневных словес ухожу.
Ночами, когда не спится,
или кошмар на яву,
я вижу надменные лица,
среди который живу.

Как царь Эдип не ведаю греха,
вскормлённая на пошлости блаженства,
срываю судьбы с кожи, как труха,
летят в ничто их боль и совершенство.
Невинна я в жестокости своей,
лишь памяти я душу доверяю,
и клином одичавших журавлей,
уносит в даль всех проходящих стая…
И ты прохожий не листай меня,
как странную зачитанную книгу,
в ней не найдёшь ни снега, ни огня,
в ней только дождь,
в ней всё подвластно мигу.

Мы близнецы с тобой, моя душа.
Характерами лишь несовместимы.
Где замерев, стою я чуть дыша,
ты равнодушно пробегаешь мимо.

Когда ты стонешь по ночам во мне,
я спать хочу или посуду мою.
Предпочитаешь плавиться в огне,
а я дождливой мучаюсь тоскою.