Марина Макова - Птица вещая. Стихи

Хочешь я нарисую губами
твой портрет на изломе судьбы?
Эту тайнопись между нами
не увидят, ведь люди слепы.
Хочешь я прикоснусь к тебе взглядом
и на коже оставлю ожог,
но показывать раны не надо,
пусть осудят нас время и Бог.
Из чего возникает сплетенье
заведённых за голову рук?
Из знобящих кристаллов волненья,
отшлифованных ритмом разлук.
Из чего возникает улыбка,
и лучатся, как звёзды, глаза?
Ты моих настроений ошибка,
нет желанья нажать тормоза.
И влечёт меня в неизвестность
упоительный ветер тревог,
перепутались ярость и нежность…
Да поможет нам время и Бог!

Когда ты стоишь предо мной,
слова свои цедишь со взглядом,
что тяжелей миллиона воль,
я сомневаюсь, что мне это надо!
Когда ты ненавидя мой шаг,
кричишь, что бегать за мной не будешь,
и ловишь на лестницах второпях,
чтоб оборвать мои светлые будни.
Когда ты танцуешь со всеми в подряд,
меня не видя, как будто даже,
и только тяжёлый твой серый взгляд
следит за жестом моим за каждым….
И я иду и везде на тебя
вдруг налетаю словно на стену,
и эта стена, я же вижу грозя,
тянет руки ко мне как антенны…
И кроме того твоя жена
глядит на меня глазницами ада…
Я не пойму, в чем моя вина?
И кому, для чего и зачем это надо

******
Я тобой болею вечерами,
днём слова презренья нахожу,
что за притяженье между нами,
почему я этим дорожу?
Ты меня то взглядами ласкаешь,
то словами бьёшь из за угла…
Любишь? Ненавидишь? Приручаешь?
У добра взяв средства и у зла.

******
Невыносимо! Нету сил
тебе уже сопротивляться,
Еще умела я смеяться,
но ты и это поглотил…
Движенье душ, сближенье тел
я понимаю бестолково,
мерещатся кругом оковы
и натуральный беспредел.

******
На эшафот твоей любви
не соизволила подняться,
смешно пред плахою склоняться,
когда ликует жизнь в крови.
На эшафот твоей любви,
чтоб завершить твоё страданье
усугубленьем отрицанья,
увы не в силах, извини…

Счастье ищешь? Приемлешь дождь!
Очень частые здесь дожди.
Твои губы и тело – ложь!
У обочины подожди.
Подойду, излучая свет,
чёрной ночью, как день бела…
Слишком много холодных лет
твоего я тепла ждала.
Как студёной воды стакан,
ты пригубишь моё чело.
На похмелье от счастья зван,
что скрываешь: добро иль зло?
В глубине меж ветвей и рук,
в необъятной чаше души,
алой точкой теплится звук,
хрупким маятником шуршит.
Как ни странно, но наши тела
знают больше о нас с тобой.
Чёрной тайной их ночь свела,
и омыл золотой прибой.
Словно звёзды, меркли слова,
незначителен стал их звук,
только терпко пахла трава,
извиваясь в изломах рук.
И стекали слёзы с небес
прямо в чашу ночной тишины…
А потом долго снился лес,
и преследовал вкус вины.

Встречи, как руки,
тянут к себе!
Призрак разлуки
бродит в судьбе!
Как мне хотелось
сблизить весь мир!
Где твоя смелость,
солнечный Лир?
Ходит по свету
гордый король,
копит в рассветах
тихую боль…
Ночи сливаются
в ураган,
ветер скрывает всё
в белый туман…
Первопричина
встреч и разлук:
далей кручина,
ненависть рук,
дерзость паденья,
воля броска,
самосожженье
из-за глотка
терпкой печали,
чёрной тоски…
Бьются дороги
в наши шаги.

Мы повязаны этой любовью,
и не в силах её потерять,
прорастаем друг в друга кровью,
изначально сливаясь опять.
Что за сила нас разделила,
между нами растила года,
где ты был, когда я любила
тех, отвергнутых навсегда?
Мне б тебя уберечь в ладонях,
от неверных дорог спасти!
Сквозь больную печаль колоний
снова встал на моём пути.
Пусть останется там за стеною,
то, что так разметало нас!
И отныне меж мной и тобою
не возникнет надменных фраз.

Проходит день без твоего тепла…
В холодном воздухе поют колокола…
А на душе такая маята,
меняет ночь подлунные цвета…
Я чувствую ты мне на счастье дан,
шелками обовью летящий стан,
и подойду к дверям тебя встречать.
О, господи, не дай мне потерять
его улыбку, слово, нежный взгляд.
За окнами гуляет листопад.
Ты спишь сейчас в незримом далеке.
А утро приближается к реке.
Колышет катер набежавший бриз.
Любимый, я молю тебя вернись.
В природе ощущаешь древний зов,
Охотник, воин, муж и рыболов,
хозяин этой ветреной земли,
в твоих глазах степные ковыли,
их хрупкий звук летит в колокола…
Тебе не жить без моего тепла.

Цыганская доля! Беспутство и страсть!
Трущобная воля! Зловещая власть!
Что обуздает норовистый пыл,
переизбыток ликующих сил?
Где та работа, семья и жена,
что возвратили б тебя в стремена?
Нету! И вовсе тебе не нужны!
Ветер и волны, и ярость машин,
дикая скорость, музыки вой-
вот, что всецело владеет тобой.
Чья-то насмешка, а может быть рок,
миг, когда путь твой меня пересек.
Жизнь не дано перевыстрадать вновь,
и уничтожить слепую любовь.

***
Я из тебя ухожу…
Чувствуешь, как по каплям
я уменьшаюсь, дрожу…
Больно тебе, не так ли?
Можно еще удержать
этот поток кроветворный,
ты ведь такой проворный!
Нечем перевязать.

***
Зачем твои дороги
уперлись в мой приют?
Я ненавижу сроки,
меня, в которых ждут.
Я всплеск души!
Я выкрик!
Я росчерком в ночи
нежданно вдруг возникну,
и кану. Не кричи,
что у тебя есть дочка.
Ты дочке не отец!
Она мой ярый росчерк
среди чужих сердец.
А ты в жару и стужу
о дочке забывал.
Кому теперь ты нужен,
случайный перевал.
Жену завел, так будь же ей верен,
нас не трожь.
Для нас ты стал потерей.
Возьму остудный нож,
и наложу заклятье
на сердце и судьбу.
К чему теперь объятья?
Скучаешь? На мольбу
я больше не отвечу,
ты стал для нас чужим,
в ночи растает вечер,
и ты исчезнешь с ним.

По наитию, по законам
уплывающей грешной любви,
как горящие эшелоны,
рельсы спутавшие свои,
на одной оказавшись дороге,
мы не в силах пути развести,
обезумевшие жестоки,
от погибели их не спасти…
Только в этой смертельной схватке,
на руинах спылавшей любви,
уничтожившей всё без остатка,
навоявленный Спас на крови.
Синеглазый безгрешный ребёнок,
наших судеб запутанных дочь,
открывает глазёнки спросонок
в новый день, изгоняя ночь.