Наталья Лайдинен - Приметы Времени

Тревожат штормовые дни,
Но сердцем продолжаю верить:
Раз нас Господь соединил,
Он даст мне шанс сойти на берег.

Остров! Прямо в сердце остро
Наконечниками стрелы.
Если перекинуть мостик,
Можно выйти за пределы

Ощущений и желаний,
Во Вселенной станет пусто —
Изощренность наказаний
За отвергнутое чувство.

В миге – сотни измерений,
Путь к восстанию из праха.
После тысячи падений —
Исцеление от страха.

Месяц перевернут лодкой,
К небу – сила тяготенья.
Устремись к своим истокам
От распада, от забвенья.

Среди волн и эволюций
Умудрись собой остаться,
Частью в целое вернуться
От земных скорбей и странствий.

Страсть гнала через лимбы, ямбы,
Частоколы предательств, бед,
Разрушая границы, дамбы —
К роковому броску в судьбе.

Ни молвы, ни знаменья рядом,
Путь из бездн – по зарубкам жил.
Я устала сгорать и падать…
Не раскалывай – поддержи.

Вновь почувствовав равновесье,
Брошу якорь в родном порту,
Принесу всем благие вести, —
Рваться больше невмоготу.

Еще во власти облачного кайфа
Спускаюсь с гор и задыхаюсь тьмою.
На берегах, где сладостная Хайфа
Ласкает душу Средиземным морем,

Явилось мне счастливое виденье:
Нас отпускают силы преисподней.
Сошел огонь с небес во искупленье
И продолженье милости Господней.

Такие видела закаты,
Дотронься – руку обожгут!
Я, пламенем любви объята,
Сгорала в несколько минут.

Страсть в небо горной Гватемалы
Из жерла извергал вулкан,
А мне хотелось краской алой
Залить зеленый Атитлан.

И до сих пор в душе зарницы
Горят – на новом вираже.
В воспоминаньях живы лица
Всех тех, кто отсверкал уже.

Врата к Ольхону – острая граница
По линии обрывов и столбов.
И выбор твой: куда теперь стремиться,
К стихийным духам – или в дом богов.

Срединный мир – удел для человека,
Но равновесье трудно обрести,
Когда кругом распахнуты от века
Творения и таинства пути.

Ты знал о распредмечиванье мира,
Искал истоки в космосе идей,
Не сотворил ни дома, ни кумира,
Мятежным словом пробуждал людей.

Взглянул в глаза – огнем с небес коснулся:
Пророк ветхозаветный – и чудак.
Спазм содроганий, оторопь конвульсий:
Ты говорил, писал и думал так.

Жизнь – только путь, но в ней сокрыто диво,
Твой дух избрал безвестных судеб рой…
Благодарю, что истово, ревниво
И за меня молился ты порой.

Все могло совершиться иначе.
Ты на небо глядишь, уходя.
Дни, когда Пенсильвания плачет,
Отражаются в струях дождя.

Расставанье объятием влажным
К обретенью свободы зовет.
Боль скользит самолетом бумажным,
Исчезает за горизонт.

Карнавальные сброшены маски,
Театральная сцена пуста.
Расплываются осени краски
Акварелью на крыльях зонта.

Ты о прошлом взгрустнешь еле-еле
И о будущем вспомнишь легко.
Под окошком качаются ели,
На прощание машут рукой.

Пусть ветра пожелают удачи,
Старой жизни захлопнут планшет.
Дни, когда Пенсильвания плачет
О твоей отчужденной душе.

Припомнишь ты еще не раз,
В другой неведомой вселенной,
Единственный закатный час,
Глоток любви самозабвенной.

Когда в пылающих горах
Творили чудеса, как боги,
И Млечный Путь вставал в стихах
Прологом огненной дороги.

…Тебя придумал я в осенних снах,
Бессонный пленник серебристой лодки.
Дыханье жизни в нескольких мирах,
Знакомый взгляд, волшебный образкроткий.

…Я различила древние следы,
Подняв покров, на зов спустилась дальний
Сквозь звездный свет и глубину воды —
В земную нежность солнечных свиданий.

Тебя я знаю с лучшей стороны,
И нет мне дела до суда мирского,
Без горечи, без боли, без войны —
Веселого романтика морского.

И пусть в предсмертной маске из морщин
Совсем другим предстанешь перед всеми,
Тебя я вспомню лучшим из мужчин,
Лукаво улыбаясь через время.

Я к тебе приеду скоро
И нырну в объятья прямо.
Даже если скоро сорок,
Ближе всех на свете мама.

Связи тонкой и незримой
В сердце заплетаешь нити,
Купиной неопалимой
Позовешь назад в обитель,

Где для крыльев и короны
Есть любовь, прощенье, милость.
Помнишь высшие законы,
Возвращаешь справедливость.

Ждешь меня из бездны синей,
Обращаешь в нежность пламя.
К небу тысяча усилий,
Потому, что с Богом – мама.

Хранитель искры из Грааля
Молчал за тусклой пеленой.
Вдруг черное крыло рояля
Сверкнуло за его спиной,

И вырвались на волю звуки,
Переполняя грудь ветрил.
Рыдала музыка в разлуке
С тем, кто ее не воплотил.

Отказ от творчества страшнее
Паденья в глубину пустот.
В судьбе остался чародеем,
Разбившимся на брызги нот.

Ты – раковина. Скрыл меня от мира,
В объятьях створок, за решеткой рук.
Волшбой прохладной, мастерством факира
Заставил спать, смертельный сняв испуг.

И я плыла, качаясь в колыбели,
По волнам сна, в голубизне морей…
Но отступили воды, обмелели,
Чтоб разбудить сознанье поскорей.

Тот день настал – и кораблекрушенья
Не удалось чудесно миновать.
Вдруг все вокруг опять пришло в движенье,
Настало время – сердце открывать.

Ворвался в жизнь соленый свежий ветер,
Покров небес упал к моим ногам.
И я ушла, как вдруг уходят дети
Из теплых спален – к дальним берегам.

Твоя судьба – как остров в океане,
Сквозь облака струится свет дневной…
Пусть прошлое на сонном Роатане,
И будущее – точно не со мной,