Вероника Габард - Мой Лунд дорогого изгнания

Я выйду сегодня в дождь,
Я стану рокером быстрым!
Движенья точны, как нож,
И только в скорости смыслю.
Я в зал заветный войду…
Я стану маленьким Буддой
И откровенье найду
В таинственных позах мудрых.
Прочь с улицы серой – в кафе!
Я стану французским поэтом,
Пусть бедным, но будут все
Рыдать над моим сонетом.
Пора вернуться за стол
Рабочий – я стану учёным:
Растрепанным, с бородой,
Науками увлечённым.
Но это ещё не всё!
Где туфли? Стану тангеро!
В турне отправлюсь в авто
И к публике выйду смело.
Вы спросите – что за бред?
Пора уж определиться!
Гоняешься, что есть свет,
Мелькают роли и лица.
На это отвечу я,
Как некогда Северянин:
«За рамками бытия
Мне вечно держать экзамен!»

Нанизываю строчки на канву,
Как бусинки, слова перебираю;
И ложечкой то сладкую халву,
То горький перец в тексты добавляю.
Так пишутся стихи или вот так?
Идёшь гулять, забыл зачем ты вышел;
Подумал о своём, замедлил шаг –
Промокший дрозд сидит на черной крыше.
Рябина – обедневшая вдова
Тихонько плачет о своём, о женском;
Кота скрывает буйная трава;
Да кот ли там с тигровым-то подшерстком?
Вот так и ходишь, радуясь своим
Находкам, никому не интересным;
Но ведь из сора и пустячных рифм
Растут стихи, а иногда и песни.

Снег идет в Стокгольме,
Первый, легкий, чистый….
На покатых крышах снова белизна.
Кутаются люди, пробегают быстро
По холодным скверам,
Ёжась ото сна.
Ты в окно посмотришь – там дрожат снежинки,
Через миг растают, их не удержать,
Чуть глаза поднимешь,
И с забытых снимков
Засмеется кто-то, позовет гулять;
Позовет скорее окунуться в зиму –
Только народилась, юностью чиста!
На снегу упавшем ты начертишь имя,
Начиная зиму с чистого листа.

Настанет день, и я скажу: «Пора!
Ступай, живи, лети, моё творение!»
Ведь, если родилось стихотворение,
То змеем из далекого двора,
Запущенным отважною рукою,
Оно взлетит пронзительной строкою
И будет в синем небе до утра
Парить легко над нами и страною.

Когда умирает любовь,
Становится холодно в доме,
И, кутаясь в шаль, в полудрёме,
Ты вздрогнешь, припомнив всё вновь.
Когда умирает любовь,
Настенные ходики в кухне
Пробьют не кукушкой уютной,
А уханьем тысячи сов.
Когда умирает любовь,
Слова в полосе отчужденья,
Как броуновское движенье,
Шьют шпагами наизготовь.
И если любовь умерла,
Сыграй же по ней панихиду!
В вине утопи грусть-обиду
И в траур одень зеркала.
Нет в жизни проезжих путей
К прощенью, нет стрелки к покою,
Своей головою седою
Заплатишь за бурю страстей.
Послушай прощальный мотив!
Станцуй одинокое танго,
Была бесконечная тайна
Любви, а остался надрыв.

Я благодарна возвращенью лиц,
Оставшихся за радиусом линзы
Забвенных лет.
Я бесконечно припадаю ниц
Пред призраком оставленной Отчизны,
Не гаснет свет!

Мороз был лют. Мотор не заводился,
Застыла в синем хрустале Нева.
Звезда взошла. Мой первенец родился,
«Малютка-дочка!» – разнеслась молва.
Советом общим Анною назвали,
Отвергнув Даш, Елен, Анастасий,
И, в руки взяв, навек с тобою стали
Сродни земле – той, первой из стихий.
Вросли ногами в детских ножек топот,
Уселись тихо в изголовье сна,
Ни крах страны, ни родственников ропот
Не нарушали мир, где ты росла.
Училась, шаг за шагом постигала
Теорий сонм и жизни естество,
И имени серьёзного начало
Явила миру, словно волшебство.
Как вечный странник в поисках ответа,
Ты ищешь путь в сплетении судеб;
Не зная мрака, не увидишь света,
И ценен труд мирской, и дорог хлеб!
Хоть путь извилист, и ландшафт изменчив,
Сияет снег на лучшей из вершин!
На голове твоей лавровый венчик,
Мильон дорог открыт, но путь один.
Ты Анной светлой, Анной справедливой
И Анной гордой родилась на свет,
Но самой главной Анною – счастливой –
Тебя я вижу – до скончания лет.

В тот год декабрь был странным –
Жили розы
В саду и не хотели умирать,
Зима с теплом обманным,
Без морозов,
Зачем-то повернула время вспять.
Но люди миражами
Исчезали,
И ждали их у двери сутки прочь,
И свечи жгли напрасно…..
Как дрожали
Их искорки в ту памятную ночь!
Природа не вступилась,
Не вдохнула
В детей своих целебного тепла,
И жизни завершились,
Обманула
Надежда – раньше срока отцвела.
А розы всё алели,
Дождь и ветер
Ещё не сокрушили красоту,
Им было всё равно,
Раз нет на свете
Любимых, превратившихся в мечту.

Настанет день и час вселенских слёз,
Всемирного прощанья и прощенья!
Тот час не пробил – ветер не донёс
Ни снежных бурь, ни хорового пенья.
И вновь уносит быстрый самолёт
Твое нерасплескавшееся горе
Туда, где даже память не живёт,
За дальний горизонт – седьмое море.

Сегодня жгут сандаловые свечи,
И колокол звонит за упокой;
Устали Вы – душа, расправив плечи,
Взлетела над холодною землей.
Взлетели Ваши скорби и печали
И растворились в дымке над Невой,
И всё, о чём так долго Вы молчали,
Зарницей полыхнуло огневой.
И Ваша жизнь, как долгая дорога,
Закончилась на суетной земле,
Кого вверху Вы увидали – Бога?
Кого оставили внизу – в кромешной мгле?
Опалены любовью, безутешны,
Безмолвны перед тяжестью потерь,
Как Вы неистовы! Как все земляне, грешны,
Мы с Вами в вечность приоткрыли дверь.

Вы ждете – вот войдет,
Ключом откроет дверь он,
Откашлявшись, пальто повесит на крючок,
А вы опять в делах,
В готовке, в телефонных
Разборках, в суете, и на вопрос – молчок!
Он бодро вам кивнет,
Пошаркает в прихожей,
Про толчею в метро посетует слегка.
А в кухню как зайдет,
Вы женушкой пригожей
Объявите меню – с печи окорока!
Поужинаете, наговоритесь вдоволь
О детях, о стране, об истинном пути,
Где ж яблоку упасть?
И вместе, и поодаль,
Такую жизнь прожить – не поле перейти.
Не поле перейти…
И странно так повеет
Из запертой двери невпущенный сквозняк.
Он больше не придет,
Но сердце ждёт и верит,
Что он ещё в пути, ведь без него – никак.