Вероника Габард - Мой Лунд дорогого изгнания

Оставь себе, как старую закладку,
Квартиру, что над аркой продувной.
Там я дружила с девочкой одной –
Кудрявой Олей. С ней играла в прятки.
Возьми себе на память жизни все,
Что так старались, силились сложиться.
Многоголосье эхом будет длиться,
Выть ветром на затерянной косе.
Нет Оли. В ее комнате закрытой
Пылятся нашей жизни короба,
И горькие, ненужные слова
Стоят вокруг услужливою свитой.
Купи себе за доллары и кроны
Корабль, разбитый бурею. Вороны
Hа пепелище сломанных судеб
Кричат, что будет горьким этот хлеб.

Купим в Праге книжные закладки
И забавный чудо-календарь,
Улочки сыграют с нами в прятки,
Карлов мост взметнётся, словно встарь.
Обойдём концерты и музеи
Равнодушным взглядом в этот раз,
Будем два весёлых ротозея
Градом восхищаться напоказ.
Готика и пышное барокко
Высятся над Влтавою седой,
И Марины незабвенной строки
Чайками парят над головой.
Здесь ходила, думала, любила –
По булыжной скользкой мостовой,
И горят засохшие чернила
В том кафе под Смиховской горой.
Под мостом тоскует верный рыцарь:
Тонкий профиль, гордая спина;
Так уж в жизни выпало случиться –
И в печали, и в любви одна!
Ну, а Прага? Та её любила!
Как могла, согрела и спасла.
Лето ей хмельное подарила,
Дров в кривой избушке припасла.
С благодарным сердцем уезжала,
С Прагою простившись и простив
Всех и всё – ей Праги было мало,
Нам вполне, Марину навестив.

Ты родилась! И тела белизна
Затмила жемчуг раковины…нежно
Прикрыла наготу…Но всем видна
Вдруг стала ты. Пока что безмятежна
Морская даль, и красота свята,
Но краток миг – и с вечного холста
Ты ступишь на трепещущую землю,
Где твои жизнь и смерть тихонько дремлют.
Где только розы, только анемон
И мирты ветвь тебя встречают, дева,
Родившаяся из морского чрева,
Явившаяся людям, словно сон.

Играла флейта, пела тростником,
И золотых клавир касались губы,
А в небесах невидимые трубы
Искрились солнцем и текли рекой.
Был музыкант и заклинатель змей
Одним лицом – он заклинал и нежил,
И струи половодьем безбрежным
Пожар тушили в тысячу огней.
Душа тонула, плавилась душа,
Чтоб, испытав затмение восторга,
Вновь научиться, хоть и ненадолго
Взлетать над телом, музыку верша.

Вновь не спалось. Слепая глухота
Пустынной комнаты отчаянно томила,
Но за окном невидимая та –
Флоренция со мной говорила.
Урчанием моторов, эхом всех
Захлопнутых, замкнутых и закрытых
Узорчатых дверей – вот только стих
Стук каблучков по мостовой умытой.
Колоколов далекий перезвон,
На ближней пьяцце утреннее чудо
Базилики – Новеллы. Тихий стон
Блаженства и восторга – ниоткуда.
Так распахну – и к черту этот сон!
Впущу в окно Флоренции дыхание,
Ведь там внизу давно проснулся он,
Чудесный город гениев и знания.

Подушусь-ка сладкими духами
Царскосельских величавых дам;
Допьяна тяжелыми стихами
Вновь напьюсь с тобою пополам.
В тёмные одежды, в мягкий бархат
Обернусь от мартовских ветров,
И рубином заалеет ярким
Губ изгиб, но будет взгляд суров.
Тяжестью излечивая тяжесть,
Буду я спокойна и тверда.
Горечь, как изысканную сладость,
Выпью за весёлые года.

Играет танго – Emancipación,
И кружатся мечтательные пары,
А там, в углу, стоит недвижен он –
Глаза полны непролитой печали.
Его Эдит сегодня не придёт –
Другой мотив играют в поднебесье,
Но он стоит и терпеливо ждёт,
Когда оркестр сыграет Эту песню.
Вот Это танго – Emancipación,
Уж сорок лет….не сбиться бы со счёту,
Щека к щеке…..и не уходит он,
Пока скрипач не взял последней ноты.
Emancipar – её освободи!
Навеки лёгкий шаг и чёрный волос,
Но только от него не уводи,
Оставь ему последней скрипки голос.

Танцуй со мной! Ведь я люблю тебя –
Ты мне сказал – Мне большего не надо!
Танцуй со мной до кромки звездопада,
Танцуй, меня не зная, не любя.
Я промолчу. Я музыку люблю.
Ты музыки живое воплощение,
Её тоска и страсть, и сотворение.
Я танцем за любовь благодарю.

Ты тоньше паутины, ты светлей
Мадонны лика. Глубже расставанья.
Ты спутница моих бегущих дней,
Ты мой источник неземного знанья.
Ты моя тень в безоблачной дали,
Извечное andante всех allegro,
Свернувшаяся глубоко внутри
Печаль моя – мой буревестник верный

Дай мне один день, полный ветра и солнца,
На тёплом песке, белоснежном и чистом,
Укрой тишиной, как травой иноходца –
Узорчатым клевером, мятой душистой.
Дай мне одну ночь – ту, что длится безмерно,
Пусть дрозд с соловьем мне любовь напророчат,
О грусти и страсти узнаю, наверно…
Долины твои упоительны ночью.
Дай мне этот миг – я его принимаю!
Уж ласточек стая меня закружила
И душу мою к долгожданному раю
Покоя в долинах твоих причастила.

Апрель, апрель…Игрок ты никудышный!
На стол зелёный мечешь снег с дождями.
Какими неизвестными путями
Придёт тенистый сад ко мне под крышу?
Как нежная сирень пробьётся к небу?
Там синих туч баталия не стихнет,
И радостный подснежник снова сникнет
Под диким градом ветру на потребу.
Я сквозь апрель паломником усталым
Бреду, словно в бреду, к святому месту,
Где солнце – не испуганный наместник,
А гордый князь на небе величавом.

Снова пионы – видимо, это
Ты опять говоришь со мной…
Помню – бутоны, начало лета
Бабушкин куст – для неё одной.
Темно-багровый, сладко-пахучий
Он распускался, как по часам,
В небе сражались майские тучи,
Было на даче весело нам.
Снова пионы, май на исходе,
Я далеко. Ты, наверно, в раю.
Все-таки есть неизменность в природе,
В каждом цветке я Тебя узнаю

Нас поднимает над туманами
Ночной, усталый самолёт,
Во тьме, под облаками рваными,
На ощупь правит путь пилот.
Промчались, протряслись и не сдались
Мы в этой схватке с темнотой
И на простор небесный вырвались,
Где утренний царит покой.
Вершины гор, долины снежные
Здесь скроены из облаков,
И краской розовою, нежною
Умыт их призрачный покров.
Где только что держала узницей
Беглянку-солнце ночь – тюрьма,
Заполыхала яркой кузницей
И поднялась Заря сама.
Ее сиянием очарованы
Летим мы к солнцу, как Икар,
Языческой молитвой скованы,
Сдав жизнь во власть небесных чар.