Виктор Моспан - Путь. Стихи

На улице серо и сыро,
А в комнатах мрак и хандра.
Вина бы сухого и сыра,
Да что-то не пьётся с утра.
Становятся пьянки обрядом
(А радость дарили в былом), —
И надо, чтоб кто-нибудь рядом
С тобою сидел за столом.

Увидеться можно бы с другом
(Недолго собраться к нему),
Но жертвовать чьим-то досугом,
Чтоб только не быть одному…

Увольте! Уж лучше химера:
Два мрака глядятся в окно —
На улице сыро и серо,
В душе и квартире темно.

Клубились кучевые облака
Над прудом, обрамленным тополями
С листвою, опаленною слегка
Случайными пока что холодами.

В смятении была моя душа,
А тут ещё – пустое наблюденье,
Что лист, уже не первый, мельтеша,
Свершает неизбежное паденье.

Спланировал на пруд —
И зарябила гладь.
Вода заволновалась, вспоминая,
Как стужа зимняя мешала ей дышать,
Как тяжела неволя ледяная.
Лишь ворон был спокоен, как пророк,
Сидел на неподвижной карусели
И нехотя вещал о том, что прок,
Возможно, есть в движении без цели.

В работе наступила передышка,
Но ничего весёлого в окне.
Закрыл глаза —
Бежит босой мальчишка
(И как ему не колко!)
По стерне.
Увы, он далеко, и я не вижу,
Что привело его в такой восторг.
Кричит как будто?
Если бы поближе,
Да жаль, слова относит ветерок.
От бега запыхался,
Рубашонка
Сатиновая
вздулась на спине.
Счастливый, по стерне бежит мальчонка,
Спешит, но от меня, а не ко мне.

Еще мальчишка,
Я стоял в бору
И вверх глядел.
Гнетущая сначала
Мелодия деревьев на ветру
Потом оптимистичней зазвучала.
Стволы соединяли явь с мечтой,
Роднили землю с высью голубою.
Они не принижали высотой,
А как бы увлекали за собою.
Я был побегом тоненьким в снегу,
Тянулся в небо, как росток, отважно.
Что дальше было, вспомнить не могу:
Смеялся, плакал…
Разве это важно?

Дальним
Никогда не будет местом
Край, где хата с козырьком стрехи,
Где вовсю горланят по насестам
Злые золотые петухи.
Где струится стежка от порога
За калитку, как ручей к реке.
Там течет пустынная дорога
И впадает в небо вдалеке.
Я и сам ушёл по ней однажды,
Без толку по свету колесил.
Уходили – были мы отважны,
Что ж вернуться не хватает сил?

Осень бродит, заполняет соты.
Я приехал в незнакомый край.
– Чужестранка молодая, кто ты?
– Отгадай.
– Чужестранка, дай попить с дороги.
– Зелье приворотное в воде.
Я ружье оставил на пороге,
Конь у бука ходит на узде.
Ей в глаза я глянул – и осела,
Как листва, печаль на дно души.
Осень бродит. Мне-то что за дело —
Пусть себе волнует камыши.

Как Одиссей, уставший от блужданий
По морю синему, я – жизнью утомлён —
Прилёг в тени под старым осокорем,
В листву зарылся и забыл про всё.

Но мысли – или тени их – мелькают
В дремоте тихой. Мельтешит листва,
Упал на ствол весёлый отблеск солнца,
И по нему скитается мураш.

И я усну под беззаботный шелест
С надеждой, что игрой увлечена
Меня мячом разбудит Навсикая,
Царя феаков тоненькая дочь.

Доверять февралю – как довериться сердцу кокетки
И в метель угодить, ведь недаром зовут снегопас
Коротышку угрюмого. Дни безмятежные редки,
А такой, как сегодня, бывает в столетие раз.
К сожалению, я не владею волшебною кистью,
И с картиной не может сравниться рисунок пером,
Но, прохожие, стойте, хотя бы на миг отвлекитесь
От привычных забот и послушайте птичий содом.

Птицы громко поют, что наступит весна несомненно.
И, быть может, чуть-чуть преждевременна добрая весть,
Но в обличье Москвы не заметить нельзя перемены —
Так теплеет лицо перед тем, как улыбкой расцвесть.

– Алло!
(Ау!)
– Алло!
(Ау!) —
Зов заблудившихся, заблудших.
И вы одна, и я живу
Один,
А вместе будет лучше.
Мне б только выйти из глуши,
Вам пережить бы эту муку.
Я не ищу родства души,
Но дайте, дайте вашу руку.
И через дебри – напрямик.
Не погибать же нам – красивым.
Потом, когда наступит миг
И лес отстанет, обессилев,
Я руку разожму:
Спеши,
Случайный друг.
Лети, пичуга!
Я не искал родства души —
Нам будет лучше друг без друга.

У бурного моря можно плакать,
Не боясь показаться смешным.
Никто не заметит слёз,
Никто не услышит рыданий.
А море всё понимает —
Минутную слабость простит.

Гей, как встанет солнце над дубравой,
Как на плёсе крикнут серы гуси
И напьётся с трав росы холодной
Перепелка на лугу зеленом, —

Умываются косцы до солнца
Чистою студеною водою
Из глубокой голубой криницы,
Точат косы, и далёко слышно
Наостреней звонкую беседу.

Ходит ветер яром да горою,
Травы плачут, никнут под косою,
Зверобои вянут на покосе…
Ходит ветер, сушит белы росы.

Словно журавлиный клин по лугу
Наплывает ровно и спокойно,
Косари шагают друг за другом,
Белым войском плавно выступают.

Пот лицо росою омывает,
Заливает очи, словно слёзы,
Клевер густо падает под ноги,
Долу клонит красные головки.

Гей земля, праматерь хлебороба,
Опоясанная синими ручьями,
В травяном повойнике высоком,
В кружевной китайчатой запаске,
В плахте, сплошь усыпанной цветами,
Ты неси, перенеси на крыльях
Косарей от края и до края!

Гей ты, ветер, парубок певучий,
Паренёк певучий да весёлый,
Ты суши скорее красный клевер,
Продувай высокие покосы!

Гей ты, солнце, государь премудрый,
Ты, небесный золотой владыка,
Ты провяливай скорее клевер,
Поливай душистыми медами,
Прикрывай горячими руками
От дождей, от лютой непогоды!

Гей вы, тучи, турки-янычары,
Вы ордой не мчитесь на облогу,
Не пугайте косарей напрасно, —
Вы идите на море, за горы,
Дожидайтесь там лихого часа!

Как заходит солнце за дубраву,
Как на плесе замолкают гуси,
Косари домой спешат лугами
К ужину, к беседе задушевной.

То не рыба в море разгулялась,
Не павлины в небеса взлетели,
Разбрелися девушки с граблями
По сухим дурманящим покосам.
Ясная вода, краса младая,
Что ушла ярами да гаями,
Разливайся речкой голубою,
Раздавайся песней удалою
Над покосами луговыми!