Валерий Дудаков - Неожиданные признанья

Затейник, денди сладкозвучный,
Из сонма праведных теней,
Тебя на свет явил нам случай,
В сей мир прельстительных затей.

Но непосредственно и просто
Пришел в него, стал сердцу мил,
И был судьбой Кронштадский остров
Среди покинутых могил.

И сквозь мирских забот соблазны,
Ты сердца горестных замет
Искал в скитаньях в странах разных,
Познав не первый континент.

Не славы ради или лести
К тебе протянуты мосты,
Ведь офицерской ратной честью
Твои начищены кресты.

В затишья миг стихотворенья
Переполняли чистый лист,
В атаку в рост ходил с презреньем,
Не слыша пуль смертельный свист.

Конь гарцевал, копытом цокал,
Дождем черемуха цвела,
Ты царственно смотрел в монокль,
На липы Царского села.

Мелькнула тень, накидка Анны,
Как образ из нездешних снов,
Звучали трели беспрестанно
В былом величии садов.

Но случай роковой, как жало,
Не дал тебе восславить свет,
Был двадцать первый год. Вскричала
Другая трель. И смолк поэт.

Всегда в судьбе родного крова
Поэта участь не легка,
Мы Николая Гумилева
Сегодня славим на века.

Так тревожно. Холодные дуют ветра
И нещадно полощут зеленые дали,
Стороною обратною майской медали
Неизбежно в цветенье идут холода.

По луганским просторам, донецким полям,
Грозно рыщет несытая черная стая,
И в кровавые игры бездумно играя,
Превращает злой волей все в пепел и хлам.

Видно матерью гнева впотьмах рождены,
И явились на свет не по воле господней,
Силой мрачною посланы из преисподней
На беду и на горе страдальной страны.

Всюду адскою дланью вы сеете страх,
Но в затылок дыханье возмездия дышит,
Пусть не будет в веках вам
ни дна, ни покрышки,
Что пылают как факелы на блокпостах.

Треплет землю притихшую злой суховей,
Ропот множится грозно от края до края,
Смоет праведным гневом земля, возрождаясь,
Почерневшую накипь с донецких степей.

В суете бытия забываем подчас:
Нам судьба предназначила время пророчить,
Не пытайся же путь этот крестный отсрочить,
Исполняй терпеливо сей высший наказ!

Пусть нальется бездонная чаша сполна
И настанет то время, что ждем мы отчаянно,
Видно, Он посвятил нас в глубокую тайну,
Ту, что в книге судеб всем давно суждена.

Без излишних хлопот, неуемности грез,
Вздохов, тихих томлений и жестов манерных,
Пусть из чаши бездонной Он нам отольет
И страданий и радостей полную меру.

Не уйти бы не в сроки в другие миры,
Не растратиться б мелко в круженье галантном.
Непрестанно и дерзко, художник, твори,
Ну а Бог наградит тебя в меру таланта.

Ну, не люблю я квадрат,
Он примитивен, туп и точен,
И он воочию пророчил
Конец искусству, тем был рад.

Его не к месту занесло
В российские края глухие,
И в времена, увы, иные,
Он стал как в древность колесо.

Там понеслась история вскач:
Все войны, смуты, государства,
И повенчал квадрат на царство
Суперматизм, ну хоть ты плачь.

Косноязычный сам творец,
Суперматизма бог Малевич,
Какие зёрна стал он сеять,
Загнав всю живопись в конец?

Разнёсся в век двадцатый стон,
Когда в изяществе опасном
Возник из воздуха безгласно,
Как монумент, архитектон.

И сколько бесконечных вмятин
Вонзилось в лоб иных творцов,
Когда на яви и из снов
Вломились сотни «супремятин».

Ну, не люблю я квадрат,
Мне ближе крест иль треугольник.
Он квадрата стал невольник,
И на квадрате был распят.

Я никогда с врагами не бодался,
Я просто молча им рога ломал,
Не обещал пустого, зря не клялся,
Судьбу, что наделен, не искушал.

Но часто на излом себя сверяя,
Испытывал на прочность и не раз,
В беспечности лихой, и понимая,
Что буду сожалеть в урочный час.

Поступков тех бессмысленных осадок
На совесть лег, и в том вина моя,
Но как же привлекателен и сладок
Свободы миг от гнета бытия.

И растравляя душу алкоголем,
Впадал я в забытье от пут земных,
И в этом отстранении невольно
Рождался тайно на бумаге стих.

Что осужденье праведного гнева,
Что близких порицанья и друзей
Я есть такой, другим бы я и не был,
Хотя страдаю от своих страстей.

И утреннею светлою молитвой
Пытаюсь душу честно исцелить,
Но каждый день, как перед новой битвой,
Вопрос все тот же: быть или не быть.

Мне часто снится сон,
Зарделся свет на башне,
Стою среди руин
Без спутников, один,
Виденье предо мной,
То музыкой вчерашней
Безмерно увлечен
Пьеро и Арлекин.

Поет в соборе хор
Святыми голосами,
Над пропастью пустой
Царит вечерний свет,
И клоуны кривясь
И дергая ногами,
Манерно и смешно
Танцуют менуэт.

Ни слову их не верь,
Мгновенно одурачат,
Я нравы знаю их,
И больше ни ногой,
Забавы злее нет,
И вот играет в мячик
Безжалостный палач
С моею головой.

Что танцами пленен,
Скажу я им без лести,
Устаньте, время пить
Хмельной и сладкий сидр,
Ведь это только сон,
На месте честь по чести,
Осталась голова
И шелковый цилиндр.