Татьяна Абрамова - Огонь синего перламутра. Сборник стихов

Вечер длинный, столетний, увечный,
как загадка исчезновений,
это правда, что им сердце выжгли
многоточечно без извинений…

Это правда, что быль – небыль,
что затёрты зачистки чисто,
это правда, был мастер заплечный,
он известен тебе, вечность?..

Будто в душе пустыня, снится мне в каждом сне,
солнце, барханы, синий… неба лоскут в окне,
сушит мне жажда губы, горький песок и пыль,
мне бы увидеть чудо – озера миражи…
Кожа, как чёрный пергамент, в глазах лишь один песок,
радугою орнамент – сознания яркий всполох…
В белых снегах – пустыня, дрожь и озноб во мне,
в холоде руки стынут, мысль замерзает во сне…
Белый туннель, весь белый, последний мираж окна,
агония смерти… и нега, одна смерть, она одна…
Но не снижая скорость… и некогда спать душе,
и в рикошет с песками… у смерти нет миражей…

Чуть-чуть заледеневший островок
и пятна чёрные…
И умывают перья на снегу
стаи вороньи…
И смотрят водами озёрные глаза
и птицы чёрные…
И светится на водах береста,
блесна озёрная…
Смотрю я краем глаза набегу
чуть безразлично…
А вОроны танцуют на снегу,
кричат по-птичьи…
И к ликованию в вороньи острова
летят, как манна…
Волшебные и первые снега
и ветра гаммы…
Не отрывая пуговиц пальто
в одеждах снежных,
Поют с ветрами в цирке шапито
вороны здешние…
И радуется снегу детвора
И бабы снежные…
На радость всем метелью за окном
Циклон нездешний…

Старец Серафим всем заповедовал: «Как с живым со мной говорите, и всегда я для вас жив буду!»

Узор на иконе, за этим антиком
все травы в снегу, вновь настала зима,
в руках словно бисер, рассыпались нити,
на чётках гадает, клубится туман…

И тянет бурлак бечеву вековую,
а Волга, не поле, не руки – мосты,
бегут, словно реки авто, не зимуя,
и лишь застывая в минутный простой.

Он ездил по миру, изгой и отшельник,
он родом из курских тарус,
в истоках его низко клонятся ветлы,
вмерзая на льдистом одре.

Он в космос слетает, орбиты считая,
святой и отшельник Земли,
Дивеевский странник, обитель святая,
для благословений Руси…

Отчаянье, сравнимое с пустыней,
И нет вокруг морей моих и рек,
Вчера?.. сегодня?.. грош полуалтынный,
Безропотный и жалкий человек?

И высохли слова, их очень мало,
В глазах усталость… боль пустых дорог…
Хрипит душа, цепляясь за октавы,
Бежит строка… наискосок…

От слабости своей сложу я тихо крылья,
И прыгну с неба вниз молве на остриё,
И на погост снесут мои стихи и были,
И вижу я… кружИтся вороньё…

Я в будущем уже не сделаю ошибок,
Ведь не исправить кенарю эпох,
И золотой песок на приисках отмыт весь,
И близится конец… романа эпилог…

Глоток воды… я жив.. и буду я бороться,
И грезится вдали оазиса мираж,
В пустынях тоже ведь встречаются колодцы
С прохладною воды… неистовый Парнас…

Прощайте, высокий мужчина
и синь темнокожая… глянец
затёртой свободы… и ныне
вы первый в стране африканец,
который поднял свои очи,
сверкая белками харизмы…
Что скажешь о нём? Между прочим,
не в нём ли причина – наш кризис?..
Дерзнул он пройтись по овалу
высоких чертог – кабинетов,
снискал ли в народе он славу,
он – сорок четвёртый? При этом,
при том… Как же с нашей Москвою
не смог разрулить этот узел,
нам санкции – левой рукою,
а правой же гаджеты грузит…
Прощайте, высокий мужчина
с красивою белой улыбкой,
Америка будет великой
и с Трампом… уже президентом.

Вулкан Йеллоустоун проснётся
по Ванге, а может, по Кейси?..
России же он не коснётся,
свят, свят… пусть стоит наша Пресня.

Спою я вам, ребята серенаду,
Наелся я, мне ничего не надо,
Теперь я сыт и сам собой доволен,
Прошу!.. Аплодисменты!.. Стоя!..

Но было это не всегда, ребята,
Ходил я на цепи когда-то,
Лупил хозяин, и нещадно били
Меня противники, и плохо так кормили.

Дорвался я до сытой жизни, сладкой,
Бюджеты воровал украдкой,
И ничего, ребята, мне не надо,
Пою я в Ницце серенаду.

Но услыхали песню лесорубы,
И без наркоза… очень грубо…
В Обэпе… и не в сказке ведь, ребята…
Не пойте вы так громко серенады.

Подражание У. Шекспиру.
Вариант №1.

Заговорю сегодня, как Шекспир,
Зову я смерть… а что же до пороков…
Я так хочу, чтоб был повсюду мир,
И в Сирии (Алеппо) и в Марокко…

Читает мир анафемы сонет,
Проклятие – кнутам, а что свобода
И ждёт она ведь нас уж много лет,
Не лезь ты в воду, коль не знаешь брода.

А нам ль не знать фортуну наших рек,
Не Тигр, и не Евфрат, не Амазонка,
А Волга-мать уже который век,
Ты не пиши! – кричит она вдогонку.

Не стану я писать, что я умру,
Оставлю я любовь свою одну.

Подражание У. Шекспиру.
Вариант №2.

И почему я маленьким не сдох,
Не знал бы я, как тяжко быть убитым,
Задавленным каким-нибудь рвачом,
Феррари или шестисотым.