Татьяна Абрамова - Огонь синего перламутра. Сборник стихов

Прокрутим час, прокрутим день,
прокрутим вечность,
с начала всё начнём писать,
шагнём от печки,
от взгляда, с первого листа,
открыв кавычки,
и повернём дела свои,
и необычно,
перевирая, невпопад,
расскажем притчи,
начав с нуля, уйдём назад,
и без привычки,
всё заново, жизнь – черновик,
молва допишет,
и лист новей, и день белей,
и новью дышит…

В эти рецессии, в зиму стагнации,
и сырьевые площадки галонные,
как нефтевозы, больные фрустрацией,
нефть эшелонами эшафотными.

Обезопасить квартал некирпичный,
в эти нейронные взрывы упасть,
как же привычен нам кризис обычный,
щи, как всегда, нам лаптями хлебать.

Не верьте, мальчики!
Рыдает мой анфас
Из семирядных струн,
Змеиных кож…
Я обману и Вас…
Но, как пригож
Твоих стихов
Нарядных Бене-Фас,
Накликаю на клик,
Мышиный воск…
Мне б рассмеяться,
Не рыдать… Про то и это…
Не верьте, мальчики!
Не ТА! Змеиный лоск!
А рифмами
Давно уж всё отпето…

Серой глины комок,
замесите же тесто,
шерсти вырванный клок
для гнезда и насеста,
звук охрипших застав,
и привычно, не больно,,
так… немного… устав,
промолчу, мне довольно,
выпив рифмы абсент,
и на новый ответ
и слова, и улыбка,
и зеркально отсняв
беспробудную явь,
смейся, ветер…
Завидуй…

Здесь давно я живу…
На балу у чертей…
Кто – за власть,
Кто – за хлеб,
Кто – за баб,
Словно червь
Дождевой…
Задыхаясь в дождях,
На горбу мостовой,
И раздавленный в прах…

Так давно я живу
Под ботинком чужим,
Как раздавленный век,
Только хлебом един…

И у жизни в гостях,
Как помазанник, раб,
И крестом дождевым
Вновь прибитый к ногам…

Листьев исписанных белое множество
Мусоровозы везут на заклание,
В мусородромы, им свалки название,
И погребальных процессий убожество…
Возят и грузят ночные бессонницы,
Долгие бденья, чертёжные грамоты,
На распродажи?.. да, нет, в усыпальницы,
Где похоронены серые мамонты…
Чьи-то одежды, заупокойные,
Папки, тетради и письма старинные,
Что о любви написали бессонные
Ночи и дни вечерами полынными…
В мусоровозы, на тлен, на заклание,
Новое время в битАх электронное,
Я вас любил, – напишу с опозданием,
Скобки, тире, многоточия образы
Писем бумажных и их ожидание,
Чувства на время умножьте, не может быть,
Я опоздал на сто лет, и деяния
Почерковедами, криминалистами
Не расшифровано их покаяния,
Их прегрешения телеграфистами…
В мусоровозы бумажными вехами,
Я запечатал в конверты послания,
Там его ждут, я уверен… наверное,
На берегу, истомясь ожиданием.

Мела метель на колыбель,
И пела, отдохни немного,
Под снегом засыпала ель,
Укуталась река в сугробы.

Скрипели старые мостки,
У проруби сидели птицы,
Неугомонные синицы,
В тулупах снежных рыбаки.

Белы сугробы за рекой,
Торосами застыли волны,
По низу с белой бахромой
Деревья в новых балахонах.

Скульптуры снежные – антик,
А берег горкой ледяной,
И снег метёт за воротник,
В снежки играет с детворой.

Крепчал мороз, и дым столбом,
Дома не видно, только снег,
Метели призрачный шифон
Висел в долине белых рек.

Я волком завыл… электронный расстриг
Дремучего Лога… зрим в корень…
А нам бы, наверное, водки и шпик,
Портвейна иль пива… I’m sorry?

Я выгрыз все бИты и стёр эпилог,
Мандат я надыбил и e-mail,
Но ё-моё… я же словил уже срок,
Какой же я всё-таки дЕбил…

Ершится ершками озёрный карась,
Вериги плетёт, лезет к щуке,
А в картах летит ему чёрная масть,
На e-mail – паспорт по штуке…

И я достаю из дисплея мандат,
И в дрожь microsoft-ова кобра,
Завидуй мне, мир, это мой е-паспАрт,
Я – Волков, но очень я добрый…

И бьётся весь мир за «большое чело»
И звёздные войны… Я – Волков…
Мне что-то на e-mail нынче пришло,
Так это е-пропуск в е-город…

И в слякоть расквасилась нынче зима,
Закован лишь лёд на озёрах,
И в них задохнулся зимою карась,
В е-паспорте – Волков он, Сёма…

Летим мы по трубе, а где же твердь,
Которая паденье остановит,
И мы разбив чело о много бед,
И медный лоб об этом нам стозвОнит.

Но гладкая труба… Чугунный звук…
И нет крюка, чтоб зацепиться,
А в толщу недр уходит стон,
И дна ведь нет, не можем мы разбиться.

Как в драмтеатре вижу я спектакль
«На дне», мы в тридевятом государстве,
Смотрю и думаю, а что-то здесь не так,
А где же дно в реальном царстве?

И тверди дно нащупать бы ногой!
И успокоенно остановиться!
Взглянуть на небо и на солнце над рекой!
Воскреснуть!.. или же напиться!

А графики давно уж не покаты,
О, господи, скажи, так где же дно?
Упали мы чуть ниже ординаты…
А виновата нефть с её ценой?

Написала тебе в личку, подари мне черевички,
Чтоб с ноги самой царицы, ты слетай же в Питер птицей,
С золотым шитьём, шафранным, я же девушка с приданым,
Выйду за тебя я точно, на «Сапсан» садись же срочно…
Чёрт на небе бьёт копытом, чувств его переизбыток,
Чёрту всё сполна досталось, и луной ночь освещалась,
И скакал кузнец Вакула, плыл по рекам, как акула,
Привезти чтоб лабутены для Оксаны несравненной…
И летел Вакула с песней, чёрт украл на небе месяц,
Лапы он обжёг, милейший, правда, чёрт он был храбрейший,
Ведьмам рассказал потом, как кузнец грозил крестом
Осенить его пороки, если не приедет в сроки
На поклон к Екатерине для Оксаны экспрессивно
Эксклюзивную обновку выпросить своей бесовке,
Сердце, чтоб её смутила кожей дивной крокодила.
Слух прошёл же на Диканьки, утопился милый в ванне,
От любви неразделённой, иль повесился смиренный?..
Нет, вернулся наш Вакула, а Оксана черканула,
Написала ему в личку, ей не надо черевички,
Тосковала она очень… Рождество любовь пророчит
Им на святочных гаданьях вечерами близ Диканьки.