Полина Люро - Здравствуй, друг! [СИ]

И вот во сне меня накрыло. Это был не обыкновенный сон: события, которые мне приходилось переживать, были настолько реальны, что сразу заставляли поверить в возвращение утраченных воспоминаний. Оказавшихся совершенно не такими, как я ожидал.

Сначала увидел себя стоящим на пепелище того, что раньше было моим «настоящим» домом. Там, под его обломками оставались родители, сёстры и два старших брата, все мертвые. Я ещё не успел осознать свою потерю, как деревенский староста, несмотря на мой юный возраст, втолкнул меня в нестройную колонну новобранцев для пополнения поредевших рядов нашей армии.

Была осень, предзимье, всепроникающий холод и подмерзающая по ночам грязь. Вонь солдатских палаток и крови, усталость от многодневных переходов, крики командиров, удары плетью за любое неповиновение, холодные, надменные взгляды магов, проезжавшие мимо на своих ухоженных, как и они сами, лошадях. И моя ненависть к ним всем, а ещё непонимание того ― зачем я здесь?

Эта проклятая война между соседними государствами за пустынные, но такие многообещающие, по словам магов, земли продолжалась десятилетиями. Война богатых за ещё большие богатства, из-за которой у меня, пятнадцатилетнего мальчишки, на глазах погибла вся семья. «Ненавижу их!» ― повторял я изо дня в день, только эта ненависть и помогала мне держаться.

В короткие минуты отдыха я представлял, как убиваю их всех, медленно и жестоко ― командиров, смеющихся над «тупой солдатнёй», их прихлебателей, готовых вздёрнуть за любую провинность на первом попавшемся суку своих же полковых товарищей, а особенно этих неприкасаемых, страшных и непостижимых для простых смертных, магов. А как могло быть иначе в стране, которой они фактически управляли.

Магов я ненавидел больше всего, убеждённый, что всё зло исходило от них. Таких букашек, как я они просто не замечали, легко могли втоптать в грязь копытами своих белоснежных коней, укрытых чёрными шелковыми попонами с вышитой серебряной вязью ― их отличительным знаком. Маги с холодными бесчувственными глазами и такими же сердцами в чёрных с серебром одеждах. Их боялись и ненавидели все, а ещё им завидовали. Только не я, мне достаточно было одной ненависти.

Я знал, что никогда не смогу свершить свою месть. Но мечтать-то об этом мне никто не запрещал. А что мне оставалось ― только думать о ней и ещё о скорой, по возможности, быстрой, смерти. Этого я насмотрелся с лихвой. Успел привыкнуть к виду и запаху крови, страшных ран и перекошенным гримасами боли лицам знакомых и совершенно чужих мне людей. День за днём, месяц за месяцем.

А потом это случилось. Противник пустил в ход заклинание, после которого земля встала дыбом, размягчившись, как ледяная каша, образовав многочисленные ямы-ловушки. Они проглатывали солдат, утягивали их вниз и снова закрывались с чавкающими звуками. Где и в какой момент могла открыться такая ловушка ― предугадать было невозможно. Мы все были обречены: и даже наши командиры, и те маги, что не успели вовремя умчаться на своих рысаках подальше от этой катастрофы.

Наш полк стоял в лесу, когда это началось: вокруг дрожала земля, то и дело падали огромные стволы деревьев, выворачивая к небу свои огромные корни, люди и кони обезумели и разбегались в разные стороны, наивно надеясь на чудесное спасение. А я успокоился, наверное, это был шок. Правда, тогда я таких слов не знал и принял как должное приближающийся конец.

«Что плохого в том, что мои мучения закончатся, и я встречусь со своей семьёй?» ― казалось мне, но, когда земля начала осыпаться прямо под ногами, и на собственной шкуре почувствовал это невероятное, быстрое и неотвратимое скольжение вниз, во мне проснулся страх перед смертью. А ещё ― желание жить. Ведь по сути, я был ещё ребёнком.

Пытаясь ухватиться за поднимающиеся корни дерева, закричал так громко, что не сразу услышал идущий откуда-то сверху звонкий и настойчивый голос.

― Перестань орать, придурок, и хватайся за мою руку!

Оцепенев от ужаса, я не соображал, что мне говорят. Поднял голову вверх на этот звук, и в этот момент земля посыпалась на лицо и в рот. Я закашлялся и, задыхаясь, выпучил глаза, снова услышав тот же настойчивый голос.

― Так ты будешь держаться за руку или полетишь вниз? Решай быстрее!

Из-за земли, попавшей в глаза, я ничего не видел, а протереть их не мог, потому что одной рукой уцепился за какую-то корягу, а вторую в отчаянном жесте протянул вверх, ища спасения у незнакомца. Он ловко схватил меня за протянутую ладонь и, потянул на себя.

― Отпусти вторую руку, брось к чертям этот корень, болван, иначе я не смогу тебя вытянуть. Как же больно, ― послышался подозрительный хруст и стон спасителя.

― Ну, бросай, кому говорю, я из-за тебя, кажется, руку сломал, а то сейчас отрублю твою клешню к чертям собачьим!

Это подействовало безотказно, я бросил корень, хотя и не понял, что такое «клешня», и наконец-то, судя по тяжёлому дыханию спасителя и его довольной ругани, сообразил, что моё падение прекратилось. Даже не успел облегчённо вздохнуть, как услышал его новый приказ.

― Быстро вставай, некогда отдыхать, если жить хочешь, ― он поднял меня за шкирку, как щенка, и поставил на ноги.

«А он силач, ― промелькнуло в сознании, ― со сломанной рукой вытащил и на ноги поставил. Наверное, это кто-то из гвардейцев. Они там все такие», ― вслух же, не переставая кашлять и отплёвываться, прохрипел: «Как же пойду, если ничего не вижу!»

― Я поведу, просто выполняй то, что буду тебе говорить. Может, нам и повезёт, ― это было странно, но его голос показался мне весёлым. Неужели мой спаситель умом тронулся? Но выбора у меня не было, и незнакомец потащил меня за собой. Глаза немилосердно щипало, было больно и страшно. Но я покорно выполнял все его: «Пригнись, пять шагов вправо, снова пригнись, теперь влево. Да не падай ты!» ― он вздыхал, поднимая меня, и снова вёл за собой.

Не помню, сколько это продолжалось, нам обоим было тяжело, во всяком случае, мне ― точно.

― Всё, останавливайся и на колени, живо! ― скомандовал незнакомец.

― З-зачем? ― испугался я.

― Мы у ручья, наклоняйся, промою твои глаза, а то ослепнешь, а это нехорошо, да?

― Да, ― безразлично промямлил я, опускаясь на колени и позволяя незнакомцу умывать себя. Как он догадался, что в тот момент от усталости я был не в состоянии даже пальцем пошевелить? Хотелось только одного ― свернуться калачиком на этой холодной земле и спать, спать, спать… Но он мне не позволил.

― Эй, друг, не вздумай засыпать, ну-ка, подними голову, сейчас одно верное средство тебе в глаза закапаю, сразу легче станет, ― казалось, незнакомец разговаривал сам с собой, ― да куда ж я его засунул? Вот, нашёл. А потом костёр разведём, нагреем воды, чайку заварим, ― теперь его голос звучал уверенно и ободряюще, и я с трудом подняв голову, покорно позволил ему залить себе в глаза что-то жгучее, заставившее меня снова закричать.