Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Что вы себе позволяете! — прикрикнула на них Марта, но Клара Мария мягко остановила её.

— Просим прощения у вашего высочества и вашей милости, — начал Гюнтер, язык у которого был подвешен лучше других, — мы вовсе не хотели никого оскорбить!

— Я не сержусь на вас, дети, — скупо улыбнулась герцогиня, — однако от какой ужасной напасти вы так поспешно бежали?

Тут выяснился пикантный момент: напастью, от которой спасались молодые люди, была дочь Марты. Дело в том, что они имели неосторожность принять её в свою компанию и играли теперь вместе. Игра, судя по всему, называлась "догонялки" и именно от Клары Марии младшей сейчас и улепётывали Руфус с Гюнтером, а та растрёпанная как фурия, неслась за ними, обещая расправиться, как только мальчишки попадутся ей в руки. Прятаться было поздно, и девочка предстала перед лицом матери и бабушки.

— Что это значит? — ахнула Марта и опасливо обернулась на герцогиню.

— Мы играли, — вздохнула Шурка.

— Какой ужас!

— Не ругай её, — зашлось от смеха её высочество. — Право, я давно не видела ничего более забавного!

— Как прикажете, — присела в книксене камеристка, бросив многообещающий взгляд на дочку.

— Что-то стало прохладно, — поёжилась герцогиня. — Давайте вернёмся в замок. Кстати, молодую фройляйн приглашение тоже касается.

Александра, бросив напоследок уничтожающий взгляд на мальчишек, покорно поплелась вслед за матерью и бабушкой. Девочка никогда прежде не бывала в кабинете герцогини и потому осматривалась с большим любопытством. В отличие от других покоев, обставленных с несколько холодной роскошью, в нём было уютно. Мебель была проста, но добротна, стены покрывали ковры и гобелены, а на столе лежали бумаги. Ещё отчётливо пахло валерианой и мятой от снадобий, которые принимала хозяйка. Но главным украшением комнаты было висящее на стене зеркало в массивной золочёной раме.

Шурка с любопытством уставилась на своё отражение, пытаясь хорошенько разглядеть тело, в которое занесло её разум и душу. До сих пор ей удавалось полюбоваться на себя лишь в маленькое зеркальце матери, что было не слишком удобно. Надо сказать, вид у неё был ещё тот. Чепец сбился набок, волосы растрёпаны, подол платья подран, а физиономия испачкана землёй. Но, тем не менее, оценить себя можно было и так. Что же, руки ноги не кривые, худа, конечно, до неприличия, но это дело наживное. Лицо чистое, а черты его правильны и, пожалуй, даже приятны. Причёска в её времени называлась – "я у мамы дурочка", но это легко исправить. Тем паче, что волосы были густыми и здоровыми, тёмно-каштанового цвета, как у матери.

— Видишь теперь, на кого ты похожа? — не преминула укорить её мать.

— Чучело! — охотно согласилась с ней дочь, вызвав признанием ещё одну улыбку у бабушки.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — мягко заметила она, устроившись поудобнее в большом кресле. — Видишь ли, голубушка, твой вид не слишком приличен даже для дворовой девчонки, что уж тут говорить о маленькой принцессе!

— А разве я принцесса?

— Пока нет, но будешь ею. Во всяком случае, я не собираюсь оставлять этот мир, пока не добьюсь соблюдения твоих прав.

— Зачем вам вообще его оставлять? — удивилась Шурка. — Вы ещё совсем не старая!

— Подумать только, ты ещё такая маленькая, но уже умеешь столь бессовестно льстить. Видит бог, из тебя получится прекрасная принцесса!

— Но, ваше высочество, — попыталась возразить ей Марта, — маленькая Клара-Мария права, вам ещё рано думать о смерти!

— Увы, мои дорогие, о ней думать никогда не рано. Впрочем, речь сейчас не об этом. Я бы хотела поговорить с вами об очень важных вещах и именно поэтому позвала сюда. Слушайте меня внимательно и постарайтесь запомнить, особенно ты, малышка. Пока я жива, я могу защитить вас от любой напасти, но это может скоро измениться. Если со мной что-то случится, вы должны будете немедленно уехать из Брауншвейга.

— Но куда?

— Лучше всего – в Москву, но туда вы вряд ли доберётесь без посторонней помощи. К тому же, насколько я сумела узнать тамошние обычаи, в тех краях не слишком жалуют незаконнорождённых детей, как впрочем, и везде.

— Зачем же нам туда ехать?

— Затем, что здесь скоро начнутся страшные дела. Ты ведь читала письма Иоганна Альбрехта, в которых он предупреждал о том, что скоро начнётся большая война?

— Вы всё-таки полагаете, что эти ужасные предсказания верны?

— Видишь ли, девочка моя, император Матвей уже стар, но он всю жизнь заготовлял дрова для большого костра, который вспыхнет вскоре после его смерти, и опалит своим дыханием всё вокруг. Его преемник Фердинанд не имеет и сотой доли талантов своего кузена, но у него в избытке решимости, которой у того не водилось. И уж будьте уверены, он, не моргнув глазом, развяжет бойню и зальёт эту многострадальную землю кровью несчастных.

— Но Евангелическая лига не позволит ему, — с тревогой воскликнула Марта, но герцогиня тут же прервала свою камеристку.

— Не говори глупостей, дитя моё, по крайней мере, при мне. У лидеров Лиги нет, и никогда не будет вождя, да они и не хотят его. Каждый из них больше всего боится, что в случае победы усилится его сосед, а потому они никогда не смогут договориться.

— А Фридрих Пфальцский?

— Говорят, чехи хотят выбрать его королём, но это будет началом конца. Император, кто бы им ни стал, не потерпит подобного и уж тем более Фердинанд Габсбург. Виттельсбах [3] Виттельсбахи – одни из самых знатных и разветвлённых дворянских родов Германии, к которому принадлежал Фридрих Пфальцский. сначала потеряет Чехию, а затем и Пфальц и, помяни моё слово, никто из Евангелической лиги палец о палец не ударит, чтобы ему помочь.

— Но что же делать?

— Ничего. Если бы мой сын правил в Мекленбурге, то, возможно, ему бы удалось создать армию и стать на пути войск императора. Но он в России и ему хватает своих дел.

— А если полякам всё-таки удастся выгнать его из Москвы?

— Это вряд ли. Видишь ли, пока что Речь Посполитая гораздо сильнее и многолюднее чем его царство, но её государственное устройство ни за что не позволит их королю сосредоточить всю свою мощь в одном месте. Сигизмунд Ваза всего лишь марионетка в руках польской аристократии и они никогда не дадут ему усилиться.

— Значит, нам нужно в Россию?

— Сначала доберитесь до Мекленбурга, туда этот пожар не скоро перекинется.

— Но Катарина Шведская нам точно не обрадуется.

— В таком случае, отправляйтесь в Померанию. Я говорила с моими братьями, они обещали принять вас.

Пока герцогиня наставляла Марту, Шурка внимательно прислушивалась к её словам, жадно впитывая информацию. Многое было непонятно, но она надеялась во всём разобраться позднее. Её серьёзность не осталась незамеченной и бабушка ещё раз ласково улыбнувшись, спросила: