Владимир Проценко - Успеть на войну [СИ]

Вечером третьего дня, посадив их в поезд, отдав все деньги, которые у меня остались и те что занял у Семы и Тараса с моими инструкциями как их потратить и чертежом погреба, смахивающего на штабной блиндаж, который они должны построить, отправил их в Краснодар. Считаю, что после проведенной с матерью беседы о начале войны в 1941-м, о бомбежках, холоде и голоде, ожидающих их если они не подготовятся, о том что их ждет если они будут готовиться явно, или кому-нибудь расскажут о надвигающейся беде. Я сделал на данном этапе все что мог. Осталось дело за ними. А мне с утра ехать в Ленинград готовить концерт. Хорошо, что мне подчинили всех в доме Красной Армии, включая тамошнее начальство, но с условием – концерт должен быть не хуже прошлого, и песни разрешили все, какие я им спел. Все разрешили, все одобрили – иди, работай, сказали, ох чувствую я им наработаю, ой наработаю.

— Стоп, стоп, ребята, вы же не на плацу по стойке смирно стоите, я как вам говорил двигаться, а вы? Вот ты, Дима, после слов "следить буду строго", грозишь пальцем в зал и делаешь строгое лицо, "мне сверху видно все, ты так и знай", а ты стоишь как провинившийся салабон перед старшиной. Ладно начали заново на счет три – раз, два, три.

Тяжеленько приходится, хотя нет, вру, полегче, чем в первый раз, концерт устраивал все-таки в доме Красной Армии, профессиональные музыканты и исполнители есть. Только черт меня дернул создать ВИА и назвать его "Молодая гвардия", Название есть, ансамбля нет. Подобрал трех исполнителей: бас-баритон, тенор и девочку с сопрано, ударника и баяниста и все, остальных подбирал методом проб и ошибок, ведь здесь еще нет электрогитар, хотя за бугром вроде уже появились, синтезаторов, усилителей и т. д. и т. п. Одним словом, получилось то, что получилось. И сейчас мы разучивали советскую попсу 50-80-х годов, более позднюю могут просто не понять. Тут еще исполнители на сцене ведут себя как истуканы, абсолютно не могут и, наверное, не хотят двигаться, стоят столбами по стойке смирно, как будто так и надо. Это вам не Киркоров со своим балетом, это конец тридцатых. Ладно, пусть репетируют, а я пока схожу гляну чем Сеня занят, опять наверное девчонок из танцевального развлекает своими рассказиками. Выйдя из большой комнаты, где происходила репетиция ансамбля, я направился в концертный зал, где должны были проводить репетиции танцевальная группа и военный хор с оркестром. Но дойти я не успел, меня перехватило местное начальство, пытавшееся на протяжении всего времени моего нахождения здесь вставлять мне палки в колеса, так как согласно приказу они все временно подчинялись мне.

— Товарищ политрук, товарищ Чуйко, подождите.

Они так профессионально перекрыли мне дорогу в концертный зал, что мне пришлось остановиться, дабы не столкнутся с этой парой.

— Здравствуйте. Я вас внимательно слушаю, товарищ батальонный комиссар.

Но говорить начал майор интендантской службы, по совместительству главный дирижер с характерным носом (все музыканты-капельмейстеры почему-то имели интендантские звания), фамилию его за все время так и не смог запомнить, то ли Швеин, то ли Штеин, то ли еще как-то.

— Товарищ политрук, — это он подчеркивает, что выше меня по званию. — Вы даете нереальные сроки, мы не можем выучить столько мелодий, люди работают по двенадцать часов, без выходных и все равно не успевают сыграться к первому числу. Я слагаю с себя всякую ответственность, — он трагически вздохнул, достал платок и стал вытирать сухое лицо, поглядывая победно на меня.

— А со своей стороны я хочу сказать, — подал голос батальонный комиссар, — ваши песни возможно хороши, но они не рассматривались ни на одном худсовете, редколлегии, я уже не говорю о критиках и устное разрешение на исполнение – это все же не письменное. Неизвестно, как то же начальство отнесется к вашим песням после концерта. К тому же, у вас нет ни одной песни о партии и о товарище Сталине. Поэтому я тоже умываю руки.

— Ну что же, товарищи СТАРШИЕ командиры, спасибо за откровенность и предупреждение. Опасения мне ваши понятны, я сам не так давно вышел из мест не столь отдаленных, а насчет песен – людям они нравятся и только ради этих песен они сейчас добровольно работают по двенадцать часов, я их не заставляю. На празднике народ будет нам худсоветом, редколлегией и критиком и он решит куда нас – поднять до небес или опустить в глубины земные. А насчет песен о партии и товарище Сталине, то я молодой еще, рано мне писать о таких людях как товарищ Сталин. И, кстати, я тоже работаю двенадцать-четырнадцать часов. Теперь извините меня, я очень тороплюсь.

Обогнув этих перестраховщиков, я наконец попал в зал, где хор с оркестром исполняли песню Олега Газманова "Ты морячка, я моряк", а на сцене девчонки в матросках исполняли что-то отдаленно похожее на "Яблочко", хорошо так исполняли. Самое интересное происходило в зале – он был полон!!! В зале были военные, гражданские и стайки вездесущих мальчишек и девчонок, какие-то рабочие и работницы, одним словом представители всех людей, проживающих в Ленинграде. Но самое удивительное было в том, что было тихо-тихо. Оправившись от первоначального шока, я быстрыми шагами направился на сцену, дождался окончания песни и, подойдя к оркестру, замахал руками и громко объявил перерыв на десять минут, затем вышел на середину зала и попросил всех посторонних покинуть зал. А нечего мне тут сюрпризы для концерта портить.

Что тут началось: возмущенные выкрики, свист пацанов, галдеж. Ко мне подошли несколько военных, в званиях комбриг, комдив и пара полковников, даже какой-то морской чин с полосками на рукаве, но без петлиц, бог его знает в каком он звании и дружно попытались поставить меня по стойке "смирно". Пришлось выкручиваться, говорить что ИХ я не могу выставить, что ОНИ могут присутствовать на репетициях, а вот всем остальным вход будет закрыт, дабы не отвлекать и не нервировать артистов. За пояснениями, почему я так поступаю пускай обращаются к командующему Ленинградским военным округом комкору Хозину. После этого заявления вопросы ко мне сразу пропали, испросив разрешения удалиться, я быстренько слинял за кулисы, где и столкнулся нос к носу с Сеней.

— Ты-то мне и нужен, друг мой ситный, — схватив Сеньку за рукав, я потянул его в сторонку. — Сень, ты где целый день шляешься, я тебе говорил что после обеда ты будешь мне нужен, говорил?

— Коль, а что случилось?

— Ты мне вопросом на вопрос не отвечай, ты мне ответь, почему не пришел, опять с девчонками трепался?

— Да что случилось, Коль, на фига я тебе нужен был, ты ведь целый день со своим ансамблем репетировал, вот я и подумал…

— Подумал он, — перебил я Сеню. — Я уже забыл, зачем ты мне нужен был, но теперь знаю зачем будешь нужен теперь. Мы с тобой знаем, что свои юмористические рассказы ты выучил и отрепетировал со мной же от и до, поэтому слушай приказ – берешь сколько нужно красноармейцев и перекрываешь все входы и выходы с задачей не пропустить посторонних на репетиции концерта. Одним словом, организовываешь караульную службу с пропускным режимом, понятно.