Владимир Свержин - Крона огня

— Здесь все будет проще: тихо окружить и ждать моего приказа. Ты работаешь приемником и передатчиком. Только и всего. Дальше бароны свою работу знают. Просто чтобы я на виду у Шарля не свистел, в ладоши не хлопал и прочую лезгинку не танцевал, если все же придется ударить.

Атаковать не пришлось, но только этот камень упал с его души, перед внутренним взором появились чудовища, увиденные глазами сэра Жанта.

— Команде успокоиться! — послышался резкий окрик Сергея, но по тону чувствовалось, что инструктор и сам встревожен. — Наш мальчик жив, здоров, хотя и находится в плохой компании. Я так понимаю, он теперь у Фрейднура шо-то вроде любимого котенка. Хотя и самого Зигмундыча все это неслабо крючит. Должно быть, несладко работать вместилищем древнего бога.

— Сергей, его надо освободить, — вмешалась Женечка.

— Светлая мысль. Недавно Карел нечто подобное высказывал по поводу старины Фрейда. Есть мысли, какой такой дорогой из желтого кирпича мы промаршируем к искомой цели?

— Нет. Но у тебя же такой опыт!

— Это правда. И знаешь, что он мне подсказывает? Вариант борьбы человека против бога всегда приводил к фатальным результатам. Да шо там человека! Вон, Прометей титаном был, и не то чтобы сильно боролся с олимпийцами — всего-то по-тихому зажигалку спер, так в Аджарии до сих пор место показывают, где этому пироману всю печень выели. Не веришь, спроси у нашего умника.

— Верю. Но что-то делать нужно.

— Согласен. Нужно хрен зна каким образом перекрыть тот источник, от которого запитан наш старый приятель Фрейднур. Иначе и его самого разорвет, и нам всем кирдык наступит.

— Прошу извинить, — вмешался в диалог Бастиан . — Почему вы считаете, что его разорвет?

— Видел, как у великана рожу морщило, когда он на Карела смотрел? У него явно разлад между сознанием Фрейднура и подавляющим его разумом Эйа.

— Постойте! — голос Валета зазвучал, как радостный вопль Архимеда, обнаружившего, что плескался в ванне и затопил соседей . — Разум Эйа, ну конечно, вот в чем ключ. Как же я сразу не понял?!

— Подумаешь, я до сих пор не понял. Ну-ка делись, шо там у тебя назрело.

— Эйа — бог-творец. Он воплощает в жизнь некие свои образы, мысли.

— Красиво начал, издалека, с разбега. Давай, стартуй — шо это нам дает?

— Среди древних народов было принято поэтичное именование обыденных вещей и явлений, если они относились не к человеку, а к богу.

— И…

— В частности, созидательная движущая мысль бога-творца именовалась «сладость Эйа».

— Поэтичненько. Дальше что?

— «Сладость Эйа» в Колхиде, в античные времена служившей перевалочной базой между Центральной Азией и Европейским Средиземноморьем, звучит как «Медея».

— Стоп, ты хочешь сказать, что Медея, которая помогла Ясону попятить Золотое Руно, — творческая мысль искомого нами бога?

— С ней все очень непросто. Дело в том, что в греческом эпосе Медею называют жрицей Гекаты, богиней лунного света, подземного мира и всяческой магии. Но изначально не магии, а как раз созидания. Так вот, Геката — это греческая богиня, она является эквивалентом местной покровительницы всей Колхиды.

— Не то шоб уже запутался, но пока шо нить размышлений прослеживается слабо. Как сказал бы еще один всезнайка, Вальдар Камдил: «Это не клубок Ариадны, а какая-то пошлая китайская подделка»! Может, он и не так бы выразился, но в этом ключе.

— Между тем все совершенно четко и прозрачно. Колхида — это земля, посвященная данной богине, именуемой Элх, Эолх или просто Олх. В праязыке Междуречья не записывались гласные, так что эта самая Олх на деле Лиах — подельница Эйа. В некоторых текстах Медею называют не просто жрицей, но дочерью, скорее всего духовной дочерью Гекаты, ее земным воплощением. Причем ее отцом реальным, не духовным, был царь Колхиды с очень показательным именем — Эат, то есть посвященный Эйа.

— Не части! Ты хочешь сказать, что Медея — земное воплощение этой милой парочки?

— Вероятно, так и есть. Хотя отец подруги Ясона все же человеческого рода. Но сакральный брак…

— Погоди ты с сакральными браками и мистическими пьянками-гулянками! Ответь просто и ясно: Медея в своем нормальном человеческом виде служила вместилищем Олх — Лиах — Гекаты?

— Так считали в древности. Возможно, не без оснований. Но главное, если это действительно так, — у нас есть ключ, при помощи которого можно обратиться к вышеупомянутой Олх-Гекате. Должно быть, совместно пара творцов уравновешивает друг друга. Так сказать, принцип Дао. Если моя версия правильна, то, призвав Олх и убедив ее действовать с нами заодно, мы сможем остановить Эйа.

— Зашибись! И как мы это сделаем?

— Пока не знаю, — сознался Бастиан . — Но я думаю.

— Большая просьба — думай поскорее. Мы пока тут постараемся если не разгромить врага, то хотя бы остановить вторжение. Женечка, шо там твой подопечный?

— Он велел седлать коня. Сейчас отправляется, как бы это так сказать, за город, беседовать с отцом.

— Отрада глаз моих, как хочешь, тушкой, чучелком, неважно, ты должна быть на этой встрече!

Чуть свет Шарль из Люджа отправился в лесную молельню, к месту прозябания вельможного «отшельника». До самого отъезда геристальский бастард не верил, что так легко отделался. За такие забавы, как нападение на монастырские земли и расхищение имущества аббатства, его ждало как минимум повешенье на месте преступления. А уж за попытку исхитить собственную тетушку — еще и четвертование. От всего остального он мог бы попросту откупиться, но двух смертей на одну голову было вполне достаточно.

Там, на лесной дороге, когда он дал согласие отправиться посланцем к собственному отцу, едва успели отзвучать слова, на дорогу со всех сторон высыпали бойцы преданных Рейнару-нурсийцу баронов. Этот сухопарый верзила с носом, весьма напоминающим латинскую S, несомненно, рисковал, но вовсе не блефовал. Под каждое его слово были подложены реальные копья и луки. Затем, когда, ошеломленный происшедшим, Шарль направлялся обратно в замок, он всю дорогу ждал подвоха. Ждал, когда нападут на него и его людей. Ничего этого не произошло ни в пути, ни в замке. Более того, вернувшись в Форантайн, Лис устроил отменный ужин и пил за здоровье хитрюги Молота, предрекая тому славное будущее.

И вот теперь Шарль скакал по Сент-Эрженскому лесу, подбирая в уме слова, чтобы сообщить отцу приятную весть. Но на всякий случай он пару раз останавливался, разворачивался на склонах холмов, выискивая, не преследуют ли его, не спрятались ли где соглядатаи, только и ждущие момента, чтобы схватить укрывшегося в непроглядной чаще беглого майордома и на веревке притащить в столицу. Дорога позади была пуста, лишь порою крестьяне, отправлявшиеся по делам в город, медленно катили в сторону Парижа на запряженных волами громоздких возах, с каждым мигом все более удаляясь от юного всадника. Наконец, впереди показалось одиноко стоящее дерево у дороги, точно любопытный нос, вытянувшее над нею длинный поломаный сук. Оттуда следовало повернуть в чащу и двигаться по узкой едва намеченной тропке меж капканов и западней. Все остальные дороги здесь вели кратчайшим путем к вратам апостола Петра.