Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

– Герой, блин! – пробормотал я отплевываясь.

На арене складывалась следующая картина. В центре столпились наши. Тимоха широко расставив ноги, уперся секирой в песок. По бокам заметно нервничающий Ильич и покусывающая губы Дайла. За их спинами безоружные Прыщ и Лиля просто сидят на песке, безучастно глядя на приближающегося императора. С диаметрально противоположной стороны широко шагает наша троица, шелестя длинными полами плащей по песку. Наши меня пока не видят.

Трибуны бурлят. Задергались гвардейцы в императорской ложе. Солдаты в проходах обнажили мечи. Ситуация становилась неопределенной.

– Дайла, лови!– крикнул я, проходя мимо, и бросил танспортер, добытый крайне неприятным для меня способом.

Девушка поймала стеклянный шар и недоуменно уставилась на меня:

– Кто ты?

– Прочь отсюда, – не оборачиваясь, приказал я, обнажая меч. Вслед за мной выхватили оружие каратели. – Немедленно!

–Димыч! – заорал мне вслед очнувшийся Прыщ. – Да чтоб я завис на синей смерти, это же Димыч! Чтоб меня троянские кони затоптали!

– Живой! – вздохнула Дайла, сжимая в ладонях путь к спасению.

– Не может быть, – пробормотал Ильич.

Тимоха загоготал на весь Колизей и победно вскинул секиру вверх.

Даже Лиля улыбнулась и беззвучно прошептала:

– Спасены!

Не останавливаясь, сбрасываю плащ и стираю рукавом камзола с лица опротивевшую мазь. Девушки точь-в-точь повторяют за мной.

Черным горохом из императорской ложи посыпались гвардейцы, выстраиваясь в шеренги за спиной императора. Из распахнувшихся в стенах дверей поползли вереницы солдат, образуя вокруг нас кольцо.

Нас с императором разделяет всего несколько шагов.

Удивленно поползли вверх монаршьи брови:

– Шурави? Снова ты?

– Я.

– Удивил. Считал, что ты умнее. Смерти геройской ищешь? Ты же понимаешь, что второй раз я тебя не отпущу.

– Понимаю.

– И все равно пришел… На что надеешься? – насмешливо глянули уставшие глаза.

– На себя.

– Мда, – почесал он подбородок. – Жить хочешь?

– Конечно?

Я оглянулся на друзей. Чего они тянут? Почему еще тут?

– Сложи оружие и преклони колени. Тогда я смогу тебя пощадить. Подданные сочтут это за благородный поступок.

– А остальных отпустишь.

Император вздохнул и отрицательно покачал головой:

– Не могу.

– Интересы империи…

– Именно. Должность обязывает.

Я снова оглянулся. Дайла и Ильич о чем-то спорили, резко жестикулируя. Ильич раз за разом тянулся к транспортеру. Тимоха шаг за шагом медленно двигался ко мне. Лиля и Прыщ, уцепившись за его ноги, всеми силами пытались его остановить.

Я поднял меч.

– Ну тогда…

– Прощай земеля, – вздохнул император. – Я сделаю это быстро. Больно не будет.

В его руках возник огромный двуручный меч. Взлетело вверх широченное лезвие с глубоким желобком.

Две черные молнии метнулись вперед, прямо под падающий меч. Я получил сильный удар изящной ладошкой в грудь и кубарем полетел на песок. Пара сверкающих улыбками фурий атаковали императора.

Окровавленный меч уткнулся в песок.

Смотрят на меня широко распахнутые мертвые глаза. Таких улыбок я в жизни не видел. В них было столько счастья от исполненного долга…

Сдерживая слезы, я поднялся, подошел к ним и опустился на колени.

– Спасибо, девочки, – прошептал я дрожащими губами и закрыл им глаза.

– Встань с колен, – приказал император. – Умри солдатом.

Опираясь на меч, я поднялся.

Был бы я верующим, обязательно бы молился и надеялся на чудо. Но увы… Хоть бы умереть не зря. Что же они тянут?

Рядом раздался тихий детский смех? Откуда на арене дети? Я завертел головой, пытаясь найти источник голоса.

– Никто не придет к тебе на помощь, – не правильно понял мои дергания император.

– Ты это слышал? Смех. Детский смех.

– Перед смертью, говорят, всякое чудится. Готов?

Наверное, он прав. Это галлюцинации вызванные страхом и болью от смерти девушек.

– Готов! – вскинул я оружие.

Тяжелый меч обрушился на меня сверху, намереваясь разделить на две половинки. Я подставил под удар клинок, защищая голову. Жест отчаяния, а не защита. Такую силищу мне не удержать. Даже каратели…

Сталь встретилась со сталью. Полетели искры. Но мои руки выдержали! Нет, не мои… Рукоять меча удерживали тысячи рук. Мужских, женских, детских и совсем даже не человеческих: с когтями, перепонками и покрытые чешуей. Именно они, слившиеся воедино, смогли противостоять разрушительной мощи удара.

Снова зазвенел колокольчиком радостный детский смех.

Глаза императора округлились.

– А теперь бей, – шепнул мне на ухо знакомый голос.

– Мы сильны, потому, что мы едины! – крикнул я и неумело, с левой влепил императору в волевой подбородок.

Мелькнули в воздухе ноги, и повелитель мира рухнул на спину.

– Спасибо вам, – прошептал я, с удивлением глядя на свой кулак.

– Мы должники твои и мы заплатили за покой. Удачи воин.

– Спасибо, – еще раз прошептал я невидимым помощникам и бегом кинулся к своим.

Застывшие от удивления гвардейцы дали мне несколько секунд форы.

– Поехали! – заорал я подбежав.

– Куда? – улыбнулась Дайла, сжимая в руках транспортер.

– Не знаю.

– Дежавю, – сказал Ильич, с недоверием глядя на меня.

– «Не знаю» лучше чем «здесь» – радостно завопил Прыщ, измазанный с ног до головы черной кровью.

Что-то, крикнув, Дайла ударила шарик о землю. Синее пульсирующее пламя иглой пронзило набежавшие тучи.

Последнее что я увидел сквозь синюю пелену это довольное лицо Сухова. Он подмигнул и показал большой палец.

Я махнул в ответ.

–

Первое, что я почувствовал, оказавшись на новом месте это крепкий поцелуй Дайлы. Прильнув ко мне упругим телом, она так впилась в мои губы, что у меня аж дух перехватило.

Чуть отстранив ее от себя, я заглянул в зеленые глаза.

– Что? – смущаясь, спросила она.

– Любуюсь, – улыбнулся я.

– Тоже скажешь, – покраснела девушка и невольно коснулась шрама на лице.

– Соскучилась? – коснулась моя ладонь ее щеки. Она дернулась, пытаясь отстраниться, но я удержал. Мои пальцы коснулись шрама. Словно росчерк пером на бархатной бумаге.

Она кивнула и убрала мою руку.

– Ненавижу его.

– Императора?

– Я про шрам. Как клеймо…

– Я его даже не замечаю

– Это ты, а другие… Правда не замечаешь. – Она улыбнулась. – Ты милый.

– Щас заплачу, – притворно вытирая слезы, сказал Прыщ. – Аж за душу берет. А первого мальчика назвать Серегой слабо?

Дайла сердито зыркнула на Прыща и отошла в сторону.

– Знаешь, мне твоих шуток даже не хватало, – я пожал Прыщу руку. – Рад видеть.

– А я-то как рад. Я уже мысленно завещание составил, как только император с трибуны слез. У меня и до этого поджилки тряслись… особенно как эта тварь зубастая на меня грохнулась. Чуть ребра не поломала. И кровью изгадила, потвора.