Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

ЮСон снова заливается смехом, КиХо всё так же терпеливо ждёт.

— Нет, совершенно невозможно работать. — говорит ЮСон, снова взяв контроль над эмоциями. — Балаган, а не агентство! Приходишь на работу и узнаёшь, что твоя артистка, — дочь предателя нации. Каково?

— Племянница, господин директор. — поправляя, подсказывает КиХо.

— А! — небрежно машет на него рукой ЮСон. — Какая в этом разница? Как ни назови, — одна шайка! Но вот что теперь делать мне?

Резко перейдя из состояния весёлости в состояние озабоченности, ЮСон выставляется на КиХо. Тот в ответ пожимает плечами, как бы говоря — «что хотите то и делайте, вы же тут главный».

Оценив жестикуляцию, ЮСон, концентрирует внимание на помощнике.

— А скажи-ка мне, КиХо… — говорит он. — Были ли в Корее случаи, когда на гастроли в Японию ездила — «шпионка»?

— Не могу припомнить такого случая, господин директор. — помолчав, отрицательно мотает головой в ответ тот.

ЮСон делает глубокий вдох и с шумом выдыхает.

— Что за… жопа творится с этими артистками? — задаёт он вопрос вслух, выражая своё недоумение. — Ну есть у тебя песня. Нарядили, накрасили. Стой себе на сцене, как сказали, открывай рот под фонограмму, тебе за это ещё и заплатят. Нет! Каждая считает себя какой-то невероятной персоной и просто рвётся выражать свою невероятность. Что за идиотизм?! Вот и эта — допрыгалась. Довыражалась… КиХо. У тебя есть какая-нибудь идея, как нам вылезти из этой кучи?

— Нет, господин директор. У меня не было времени, чтобы подумать. Я как узнал, сразу направился к вам, чтобы поставить в известность.

— Понятно. Сразу пошёл, чтобы прямо с утра испортить мне настроение. Молодец.

— Господин директор, это новости первоочерёдной важности. Вы, как руководитель агентства должны об этом знать.

— Ну, узнал я. Что мне, — стало от этого легче? Я же теперь спать не смогу! Буду только и думать, — как быть теперь с «Tokyo Dome»? А твои ночи будут по-прежнему спокойны. Да, КиХо?

— Господин директор, это одна из частей моих служебных обязанностей — информировать вас о происходящем с актёрами агентства. Если не говорить о плохих новостях, они от этого не исчезнут.

— Жаль, что не исчезнут. — говорит ЮСон и даёт указание. — Вечером принесёшь мне отчёт о развитии ситуации. О чём пишут и какова реакция. Понятно?

— Будет сделано, господин директор. — с поклоном отвечает КиХо.

— Отлично. — произносит ЮСон. — К чёрту ЮнМи! У меня на сегодня другие планы.

Время действия: тридцатое сентября. После обеда.

Место действия: воинская часть ЮнМи

— Сангса Пак ЮнМи. Прибыла по приказанию командира части в ваше распоряжение.

— Добрый день, сангса. Я сотрудник контрразведки капитан Пон ДжунХо. Прошу вас, присаживайтесь.

Сидящий за столом капитан делает жест рукой, указывая мне на стул, стоящий у стены.

— Благодарю вас. — отвечаю я, направляясь к указанному им месту.

Контрразведка? Странно. Я решил, что пригласили меня поговорить о провале на стрельбах и в народных танцах. А тут — такое. Интересно, о чём тогда пойдёт разговор? Наверное, инструктаж перед выездом за границу. Обещали же, что проведут.

— Как проходит служба? — участливо спрашивает капитан.

— Замечаний и предложений нет! — бойко рапортую я. — Службой и обращением довольна!

— Ага. — похоже, несколько удивившись моей бойкости, озадаченно произносит капитан.

— Очень хорошо. — после секундной задержки произносит он и задаёт следующий вопрос. — А как у вас обстоят дела с подготовкой к участию в правительственной делегации?

— Разнопланово. — признаюсь я.

— Не могли бы вы рассказать более подробно о «разноплановости»? — просит капитан.

Рассказываю. Про то, что винтовки и пистолеты в корейской армии страдают кривизной ствола, а тестирование уровня владения народными танцами не выявило знаний у меня каких-либо ещё кроме тех трёх, что я разучивал к тесту. И то, что я продемонстрировал, было решено — «не рекомендовать к показу, чтобы не создать неправильного впечатления о национальных искусствах Кореи у граждан других стран». Не, ну а чё они хотели получить за два показа в качестве подготовки? Пусть спасибо скажут, что музыку не перепутал.

— Печально, что вы плохо знаете историю родной страны. — выносит резюме капитан, когда я рассказал ему об имеющихся проблемах, но, естественно, другими словами.

— Господин капитан. Я недавно готовилась к сунын и могу по годам рассказать историю страны с перечислением событий, случившихся в каждом из них.

— Зная о вашей феноменальной памяти, сангса, не сомневаюсь, что это не составит для вас труда. — кивает мне в ответ тот. — Но история страны, — это не только даты, но и дух народа. Вы понимаете?

— Дайте больше времени. — просто говорю я и обещаю. — Буду соответствовать.

— Времени нет. — коротко отвечает капитан и задаёт следующий вопрос. — Скажите, сангса, в каких вы отношением со своим дядей? С господином Пак ЮнСоком?

«Дядей»? Причём тут дядя? А-а… похоже, настал момент, когда история с контрабандой начинает выплывать на поверхность. Блин, как же «вовремя»!

— Я в прекрасных отношениях со своим дядей.

— Не могли бы вы уточнить, в чём заключается их «прекрасность»?

— Дядя всегда любил и меня, и мою онни. Помню с самого детства, он всегда дарил нам подарки, когда приходил в гости.

— Извините, сангса, но в вашем деле есть отметка о том, что вы имеете ретроградную амнезию как следствие травмы головы. — говорит капитан, опустив голову и смотря в лежащие перед ним бумаги. — Но нет отметки того, что память восстановилась…

Капитан поднимает голову и смотрит на меня.

— Как следует понимать ваши слова о детских воспоминаниях?

Вот чёрт! Похоже, — я подставился. А если они решат проверить меня на детекторе лжи?

— Ваши воспоминания вернулись к вам? — спрашивают меня, видимо, решив, что я излишне долго молчу.

— Я много работаю над тем, чтобы это произошло, господин капитан. Но, к сожалению, пока этого не случилось.

— Тогда, прошу, объясните ваши слова.

— Видите ли, господин капитан… Память — это область малоизученного. Что и как именно происходит в голове, — до сих пор известно немного. Я сказала, что работаю над тем, чтобы вспомнить всё. Для этого, — много читаю, слушаю рассказы людей. Моя СунОк-онни рассказывала о нашей семье, показывала фотографии. Она много хорошего говорила о моём самчоне . И когда вы спросили о нём, я словно увидела своими глазами, как он приходил.

— Это не обман. — убеждаю я молчащего капитана. — Просто не могу чётко разделить, что я помню, а что представляю. Может то, что я представляю, я не представляю, а на самом деле — помню?

Вопросительно гляжу на капитана. Тот, ещё помолчав, понимающе начинает качать головой.