Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

— Как мне сообщили, — примерно девять процентов.

— Вот видишь. — довольно произносит ЫнДжу. — Совсем немного.

— Онни, девять процентов — это много!

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Я читала, что в таких случаях может помочь пиар-компания для привлечения интереса публики.

— «Пиар-компания»? — повторяет ЫнДжу и задумывается.

— Отправь туда СонЁн. — спустя некоторое время предлагает она. — Пусть начнёт промоушен своего диска.

— Но он же был запланирован позже?

— Начнёт раньше. Ничего страшного.

— Нужно будет получить согласие «UMG»!

— Получи. Скажи им, что вопрос серьёзный, так как речь идёт о прибылях. Они пойдут навстречу.

— А как тогда СонЁн станет тренироваться вместе с группой, если будет в Японии?

— Как? … Возвращается и занимается. Тут лететь-то всего три часа.

— Но, онни… Если она днём будет продвигать свой диск, то когда ей разучивать новую хореографию, как ты этого хочешь? Ночью?

— Что в этом такого страшного? Пусть работает ночью.

— А когда она будет спать?

— Спать? Три часа на самолёте туда, три — обратно. Вот ей уже шесть часов. А остальное доспит в автобусе из аэропорта, если захочет.

— Неожиданное решение. — признаётся БонСу. — Я не думала, что так можно.

— Пусть работает, если хочет славы и денег. И благодарит агентство, которое даёт ей работу.

— Может, тогда отправить в Японию всю «Корону»? Тогда будет не нужно летать туда-сюда.

— Ты представляешь, сколько будет стоить проживание группы в отеле вместе со стаффом? А если покупать билеты на самолёт заранее, то можно будет взять их со скидкой. Выйдет сущая ерунда в сравнении с расходами на гостиницу.

— Понимаю. — кивает БонСу. — Просто меня беспокоит — справится ли СонЁн с такой нагрузкой? Вдруг заболеет перед самым выступлением в «TokyoDome»? Что тогда?

— Ничего с ней не случится. — махнув рукой, с пренебрежительной интонацией отвечает ЫнДжу. — Она ещё молодая, выдержит. Скажи ей, что это не навсегда. Вытерпит. Ещё, её муж будет сидеть в Японии, помогая организовывать ей промоушен. Думаю, все удивятся, с каким энтузиазмом СонЁн станет перемещаться между Кореей и Японией. Любовь окрыляет, кх-кх-кх.

— Хорошо, онни. Я подумаю, как лучше сделать то, что ты сказала. Онни, наши японские партнёры недовольны изменением в составе «Короны» перед самым выступлением.

— Разве «FAN Entertainment» сделало об этом официальное заявление?

— Нет, не делало.

— Тогда с чего ними вдруг так решили?

— Возможно им это пришло в голову после просмотра шоу с твоим участием?

— Я не говорила там об исключении Агдан из группы.

— Не знаю, онни откуда они это взяли, но японцы считают, что такое решение может негативно сказаться на степени наполняемости зала.

— Чего они хотят? Чтобы она выступала вместе с «Короной»?

— Они хотят, чтобы мы предприняли какие-нибудь меры против снижения продаж.

— Мы только что с тобой это обсудили. Сообщи им, — у них будет СонЁн с новыми песнями.

— Но мы же не ещё получили согласие от «UMG»?

— Сколько проблем. — устало вздыхает ЫнДжу и предлагает ещё один вариант решения. — Пусть ИнЧжон заменит СонЁн. Она ведь тоже исполняла что-то на японском?

— ИнЧжон вместо СонЁн? Тогда она будет летать между Кореей и Японией? Но у неё ведь нет в Японии мужа, который станет её ждать?!

БонСу требовательно смотрит на ЫнДжу, предлагая разрешить эту ситуацию.

— Реши что-нибудь. — покровительственно произносит в ответ та. — Я уже столько времени потратила здесь, а у меня ещё столько дел.

— Хорошо, онни. — вздохнув, покорно соглашается новоиспечённая директор агентства. — Решу.

— Вот и отлично. — кивает ей ЫнДжу и величественно направляется в сторону двери.

Время действия: девятое ноября

Место действия: Сеул. Зал здания суда.

Сижу на месте ответчика, слушаю, как представитель истца зачитывает обвинение. Время крутит свои шестерёнки и, наконец, докрутило их до того, что они привели меня в зал суда, где слушается дело об оскорблении чести и достоинства педагогического коллектива университета Ёнесай, в котором училась СунОк. Она и сейчас там учится, только на занятия не ходит. Как сказала мне по секрету мама — боится гнева преподов и своих одногруппников. Когда она перестанет бояться — непонятно. Вот ещё одна проблема появилась. Не в том, что онни без образования остаётся, — от этой учёбы один ляд толку нет. Но СунОк говорит, что потеряла своих друзей, а новых, уверена, — не заведёт, потому что никто не захочет с ней даже разговаривать. Корейский менталитет, усвоенный с молоком матери. Каким образом выбивать эту дурь у неё из башки — даже не представляю…

Онни вместе с мамой сейчас в зале. Переживают за меня. Думаю, хорошо, что перед заседанием нам удалось перекинуться всего парой слов. Судя по тому количеству журналистов, которое понапускал в зал судья, — страсти в информационном пространстве кипят нешуточные. Много представителей СМИ — значит репортажи с моим участием зрители и читатели ждут. Если мама с онни прижали бы меня к стенке без свидетелей, — язык отвалился бы объяснять, как я дошёл до жизни такой. А так, короткий информационный обмен и, пожалуйте, — заседание началось.

От армии мне выделили адвоката — молодую девушку, для которой моё дело будет первым в её практике. Увидев в первый раз, кто меня будет защищать, — решил, что армейцы разрывались между желанием никого не давать вообще и намерением соблюсти приличия. Известно ведь — «армия своих не бросает». В результате и родился вот такой вариант разрешения от мук. Подсунули неопытного адвоката, от которого явно будет ноль толку. Плюс к этому, — приняли решение, что дело будет рассматриваться гражданским судьёй, хотя это тоже нарушение. Я на это всё посмотрел, но скандал устраивать не стал. Им же хуже будет, если я что-нибудь «сказану» в присутствии гражданских. А у меня найдётся. Как там было в кино? «Настоящему мужчине всегда есть что сказать! Если, конечно, он настоящий мужчина!»

После шоу с участием ЫнДжи, я выбрал для себя линию поведения сфинкса. Молчу, а на все вопросы и наезды стараюсь загадочно улыбаться, желая максимально огорчать окружающих. Следую вычитанной в интернете фразе — «приятно молчать в лицо тем, кто ждёт твоей злости и улыбаться в глаза тем, кто ждёт твоих слёз». Наступит понимание происходящего, — буду говорить. Пока — лучше помалкивать с умным видом.

Впрочем, ко мне не лезут. Смотрят издали и тут же обсуждают, а в столовке опять ем один за столом. В общем, вся та бодяга, которую уже видел и проходил в «Кирин». Телевизор снова не смотрю, компьютером — не пользуюсь. Общение с окружающими свёл до минимума. У меня свой собственный бойкот.