Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

Представитель истца заканчивает читать претензию.

— Обвиняемая, вам всё понятно? — обращаясь ко мне, спрашивает судья.

— Да, ваша честь.

Судья, — женщина. К удивлению, — не пожилая. Лет сорока. Но по её глазам и интонации, с которой она обратилась ко мне, — кажется, я ей не нравлюсь. Так что хоть она среднего возраста и вынесение маразматического решения маловероятно, но и дождя из свежеиспечённых плюшек, пожалуй, ждать не стоит.

— Вы согласны с обвинениями? Вы признаёте свою вину?

— Нет, ваша честь. — отвечаю я, поднимаясь на ноги. — Виновной себя не признаю.

— Хорошо. — кивает судья. — Пойдём последовательно. Вы видели видео, представленное обвинителями?

— Да, ваша честь.

— Вы согласны с ним? В нём нет искажений информации, склеек, удалений, которые бы повлияли на смысл произнесённых вами слов? Вы не хотите заявить о непризнании этого доказательства?

— Не могу ответить на все ваши вопросы одним словом «нет», госпожа судья. Возможно, видео имеет склейки, удаления и с ним делались ещё какие-то манипуляции. Я не специалист, чтобы определить это просто глазами. Но слова и смысл переданы верно. Видео признаю.

По залу пробегает волна разговоров и стихает.

— Значит, вы утверждаете, что все преподаватели университета Ёнесай являются алкоголиками?

— Вполне возможно, ваша честь, мною в состоянии аффекта была дана излишне эмоциональная оценка всех педагогов. Однако алкоголиками все они быть не могут. Это против математических правил.

— То есть вы признаёте, что действовали в состоянии аффекта и готовы принести извинения? — бодро спрашивает судья, а в зале разочарованно выдыхают.

— Нет, ваша честь. Извинения я приносить не намерена и по-прежнему считаю, что педагогический состав университета Ёнесай занят тем, что ежегодно наносит вред стране, спаивая её молодое поколение.

Буквально кожей чувствую, как у журналистов в зале резко повышается градус настроения.

— Объясните, почему вы так считаете? — просит судья.

— Пожалуйста, ваша честь. — отвечаю я и начинаю перечислять факты, подчерпнутые из официальных источников.

Рассказываю о том, что по результатам статистических данных, Республика Корея признана самой пьющей страной в Азии. Что каждый житель страны за год потребляет 10,2 литра чистого спирта, а если уточнить потребление по группам народонаселения, то корейские мужчины выпивают 16,7 литра чистого спирта. В четыре раза больше, чем женщины.

— Вы представляете? — вопрошаю я, обращаясь к судье. — Ежемесячно каждый кореец выпивает больше литра чистого спирта. А ведь есть непьющие или малопьющие, что автоматически означает возрастание алкогольной нагрузки на других выпивающих. Неудивительно, что подобный образ жизни приводит к росту заболеваемости такими безрадостными вещами как рак, цирроз печени и сердечно-сосудистые заболевания. Страна уверенно пробивается к первым местам по этим позициям. Нация спивается, ваша честь.

«Ваша честь» без всякого восторга смотрит на меня. В зале суда стоит тишина. Слышно только негромкое жужжание съёмочной аппаратуры.

— Что делать в такой ситуации? — задаю я вопрос судье. — Кто может научить, помочь, дать ответ, — как её исправить? Ответ есть, он уже найден много лет назад в истории Кореи. Этот метод тогда же и был применён, сделав страну великой и процветающей. Процитирую слова великого Конфуция: «Самое трудное в учении — научиться чтить учителя. Но лишь чтя наставника, сможешь перенять его правду. И лишь перенимая правду, народ способен почитать науки. Поэтому, согласно ритуалу, даже призванный к государю учитель не совершает ему поклона — так высоко древние чтили учителя…»

— Учитель. — уверенно произношу я. — Вот кто способен поднять народ из мрака и повести его к процветанию. Недаром до сих пор эта профессия почётна и уважаема в нашей стране, ибо от неё зависит будущее нации. Но какую правду могут перенять ученики у своего учителя, который еженедельно напивается вместе с ними до свинского состояния? Никакой. Вместо того, чтобы показать пример здорового долголетия и творческого, созидательного труда, — преподаватели университета Ёнесай подталкивают молодёжь на их пагубный путь саморазрушения.

— И ещё. — говорю я, сделав короткую паузу, чтобы набрать воздуха. — Конфуций сказал ещё: «Учитель и ученик растут вместе». Не видно, что преподаватели и студенты в университете Ёнесай вместе растут в знаниях. Видно лишь, как они вместе растут в алкоголизме!

В зале ахают и начинают щёлкать затворами фотоаппаратов.

— Я полиглот, ваша честь. Имею пять сертификатов с количеством баллов в каждом — не ниже девятисот. Я проверяла у сестры уровень языковых знаний, который ей дают в университете. И пришла к выводу, что он невысок и не растёт. А ведь для туристического бизнеса, в сфере которого намеревается работать моя онни после завершения образования, — это ведь очень важное умение! Зато у неё постоянно растёт количество выпитого! Если вначале она приходила выпившая, то в последнее время, после попоек с преподавателями, её стали приносить на носилках! Пришлось обратиться к врачам из-за появившихся болей в боку. Разве это нормально, когда молодую девушку, вместо того, чтобы учить, преподаватели превращают в алкоголичку?!

— Тишина в зале! — стуча молотком по подставке, требует судья.

— Ваша честь, я просто взбесилась от негодования, когда моя онни после долгого и дорогого лечения снова оказалась в больнице, а репортёр спросил — «не алкоголичка ли она?». И всё, — по причине очередной попойки, устроенной в университете. Поэтому, когда я говорю об аффекте, то имею в виду именно этот случай. И да. Я не вижу, за что здесь нужно приносить извинения. Думаю, как раз наоборот, — преподаватели Ёнесай должны извиняться перед родителями, которые доверили им своих детей, а они вернут их им не специалистами, как те мечтали, не опору для них в старости, а больных людей, весь интерес для которых в жизни находится на дне бутылки! У меня всё, господин судья.

Судья без всякого удовольствия смотрит на меня и молчит. В зале постепенно растёт уровень шума.

— Значит, — ответчик утверждает, что обучение члена её семьи в университете Ёнесай нанесло ущерб её здоровью и экономический ущерб, выраженный в низком уровне полученных знаний? — спрашивает судья.

— Так точно! — подтверждаю я.

— Я протестую, ваша честь! — вскакивает адвокат, он же представитель истца.

— Вы можете это подтвердить? — продолжает говорить со мной судья, никак не прореагировав на прозвучавший вопль.

— Я могу предоставить нотариально заверенные копии счетов за лечение моей сестры и также заверенные копии медицинского диагноза, в котором есть чёткая запись о том, что болезнь вызвана чрезмерным употреблением алкоголя. «На фоне алкогольной интоксикации» — там прямо так дословно записано.