Сергей Плотников - «Арк» значит «Пламя»

— Зачем ты притащил эту штуку сюда?! Теперь долбанная колючка тянется прямо к нам!!!

— Стерх, достань саблю, она сейчас понадобится. — Размотать профессионально замотанную Роксом повязку на глазах у головы оказалось не так-то просто: я просил, что бы бывший боцман ничего не мог видеть и говорить, и отставной имперский лейт продемонстрировал свои выдающиеся навыки. Хорошо учили имперскую пехоту, ищи ему в артиллерийском училище такое преподавали?

— Зимнего демона в задницу! — Увидев, как отделенная голова бешено вращает глазами, Мора даже сделал шаг назад. — Это из-за корешков под черепушкой?! Обычно так не бывает!

— Боль — синтетическое чувство. Нож гильотины такой острый и так быстро падает, что мозг просто не успел почувствовать ее и умереть от болевого шока, как это в некотором проценте случаев бывает при повреждениях позвоночника. — Глаза головы перестали вращаться и уставились на меня. — А паразит… хотя, скорее, при таком-то воздействии, скорее сибионт, как и любое другое растение может вырабатывать кислород, принцип как в акваланге Охотника. Правда, для этого нужен свет… но, видимо, в тканях экс-трансплантатора был какой-то запас энергии — после отделения от зеленой части. Но сейчас — видишь, рост побегов из головы застопорился? — он на нуле. Правда, тут интересно совсем другое… разрубай голову поперек лба сверху вниз, до шеи. Что бы получились одинаковые половинки… быстро ты!

— П-почему он на тебя таращился?!

— Слух. Как и глаза, уши подключены напрямую к мозгу. Скорее всего он услышал, как ветви загребают песок, когда симбионт, так сказать, прижился. И смог, скорее всего инстинктивно, соотнести положение новой… гм, «части тела» — и себя. — Пока я проговаривал сухие, спокойные слова, становилось чуть легче… а пополам разрубленное вместилище чужого сознания уже меньше походило на часть человека и больше — на лабораторный образец. Бывший боцман, он же второй командир абордажно-штурмовой команды джонки был подлецом даже по меркам пиратов: сговор с целью «отжать» (и тут же продать) корабль с каким-то отребьем в одном из мелких каботажных портов Нарроны, при котором нужно было в спину вырезать большую часть своих, напившихся в честь возвращения домой. Скорее всего, Бут, узнай он о ситуации не во время перекрестного допроса с «соком правды» сам устроил бы своему человеку нечто более «веселое», чем «прогулка по доске»: он даже любезно озвучил варианты. Впрочем, в живых еще оставались еще трое из заговорщиков… которых я планировал использовать как расходный материал для контрольных опытах над людьми. Лучше их, чем начинать с Лимы. Но…

— То есть следующему нужно будет залить уши смолой, и положить на что-то мягкое — вдруг колебания земли почувствует… — Сделал вывод практичный Стерх: вот уж кого-кого, а его обезглавливанием было не пронять. Как и, фактически, казнью — если она проходит без «спецэффектов».

— Следующего раза не потребуется. — Я махнул рукой в сторону навеса. — Пойдем, поможешь мне взять образцы тканей шеи и мне нужно рассмотреть под микроскопом срезы мозга, но перед работой нужно отнести тело до компоста — пока не завоняло на такой жаре.

— А ты, Алессо, говорил, что нужно как минимум три эксперимента с повторяющимся результатом…

— Обычно да, но тут мне все ясно. Они ничего нового не дадут. — Разумеется, это — ложь. Но… я могу убить ради выживания, ради мести, ради победы… но ради статистики? Хоть статистика и ради выживания и победы… но нет. Наверное, мы просто слишком хорошо жили эти последние двенадцать месяцев: после шести лет выживания и одиночества (я и Эль против всего мира) я наконец-то смог доверится окружающим людям… почувствовать себя не выживальщиком после несчастного случая, но опять человеком. Не ожидающим в любой следующий момент подлянки от судьбы, с которой могу справится только я сам, без посторонней помощи. Вот совесть и ожила… черт! Даже когда Светлана умирала, привязанная к дереву и с заткнутым ртом — я только морщился от неприятного зрелища, и до сих пор меня не особо коробит от воспоминаний. Неужели только оттого, что стрелу пустил Охотник, не я? Или потому что там была именно месть и прямая защита жизни? Да и подонков из команды Бута так и так ждет смерть. Или, может, оттого, что я заставил человека прожить еще несколько минут после того, как отобрал у него иллюзию последней надежды на спасение?

— Ты, надеюсь, не из-за того, что Лима никак от тебя не затяжелеет? — С некоторой неуверенностью влез не в свое дело Мора Рокс. — Мои девочки к ней так привязались… и уже трепали эту тему даже при мне — ты ей сказал, что это временно от пережитой раны…

— С Лимой ничего не случится — я сначала испытаю фитосимбионта на себе.

— Алессо, ты сбрендил?! А если!..

— Не ты ли мне рассказывал после кувшина рома, как с саблей первым кинулся на пушечный редут?

— Это другое!

— Это совершенно то же самое. Даже на отделенной голове было видно — боцман был в сознании, он меня даже понимал. Я выбрал Лиму как наименее значимую из нас и наиболее нуждающуюся — твои жены угадали.

— Она сама согласилась — ты при всех рассказал!

— Она понимает в растениях не больше тебя. А у нас нет оборудования, что бы увидеть, как корни подключаются к синаптическим связям нервной системы человека — клетки слишком мелкие. Да даже если бы и увидел… это вне пределов моих знаний! Никто не скажет, приведет ли длительное проживание экс-трансплантатора в голове к сдвигам в сознании, в деградации коры больших полушарий: на враждебных людях испытания не провести, слишком опасно! Лима рискует так же, как любой другой. Вот ты бы был счастлив, если бы тобой «пожертвовали», признав «наименее полезным», решив за тебя?! И подумай, что будет, когда у нее в голове и руках окажется такая сила… и остальные, с опаской и осторожностью изучают результат . Я был идиот, признаю, но я умею признавать свои ошибки. И логика ведь тоже может быть однобокой.

— Нет, но… ты… — Экс-лейтенант остановился и задумался. — А женщина…

— Для тех, у кого в голове эта штука, уже нет разницы в физической кондиции — вся сила в растениях снаружи . Да ты и сам видел, что нормальное общение и отношение как на равных делает… или на Эль посмотри. В «нашей стране по нашим правилам, где хорошо жить», которую мы можем , внезапно, построить, мы решили, что не будет «тех, кто выше других». Достаточно создать прецедент… как я и говорил — я был дурак.

— Рисковать — глупо, когда можно не рисковать. — Заметил бывший военный задумчиво.

— Когда рисковать так и так надо, и придется кому-то идти, глупо — проявлять страх. Когда вы шли убивать, я шел за вами — вот тогда неумехе подставляться было глупо. Ответь мне, Стерх, кто тут сейчас самый подготовленный по зоне риска?