Тамара Вепрецкая - Сантрелья

И он пустил коня вскачь по крутому обрыву, так что я онемела от страха, ожидая стать свидетельницей его неминуемой гибели. На краю обрыва конь взвился на дыбы, с сухим треском по склону вниз посыпались сорвавшиеся камни. Он резко повернул коня нам навстречу, медленным шагом подъехал к нам и грустно промолвил:

— Наши судьбы похожи. Мы — затерянные странники.

— Что? — не поняла я.

— Вы затеряны во времени, а я — в пространстве, — завершил он свою мысль.

— Но теперь мы затерялись вместе. И к тому же нас трое, а это уже коллектив, — бодро пошутил Николай.

Святогор улыбнулся, и я благодарно кивнула брату. Он обладал потрясающим оптимизмом и никогда не унывал. И я подумала, что, углубившись в собственные страдания, я даже не задумывалась о тех переживаниях, которые Коля тщательно скрывал в душе. А ведь ему пришлось вынести гораздо больше, чем мне. И в двадцатом веке у него оставалось самое дорогое в жизни — его жена и ребенок. Мне сделалось стыдно так, что даже краска залила мое лицо. Я подвела коня вплотную к Коле и шепнула ему по-русски:

— Спасибо, Коленька. Я тебя очень люблю.

Спуск с более крутых южных отрогов Сьерра-Морены оказался сложнее подъема и занял у нас почти целый день. Мы часто останавливались, давая передышку лошадям. Красота горных пейзажей околдовывала, подпитывая меня какой-то чудодейственной энергией, так что я находилась в приподнятом настроении и в состоянии необычной эйфории.

Мы много беседовали, обсуждая политическую ситуацию в халифате. А Святогор, похоже, особенно интересовался событиями на Руси и напомнил мне о моем обещании рассказать ему о его родине. Я вопросительно взглянула на Колю, ища у него поддержки: у меня не было уверенности, что я вправе открыть перед Святогором еще не произошедшее. Но брат подсказал, что если такого права у меня нет, что-нибудь непременно остановит мой рассказ, как это случилось, когда исчез текст в рукописи, а затем и сама рукопись. И я осторожно начала рассказ издалека.

Постепенно задавая вопрос за вопросом, он втянул меня в подробное изложение событий того времени, насколько я знала их по летописной версии. Святогор погрузился в раздумья, отрешенно глядя перед собой. Я недоумевала, почему кто-то свыше позволил-таки мне поведать Святогору о будущих событиях. Возможно, моя версия была не истинной. Возможно, на самом деле все происходило совсем иначе и не тогда. К летописям следовало относиться с большой долей сомнения и осторожности. А фактически об истории Руси того времени мы судили в основном по летописям. Судьба же занесла меня в Испанию, а не в Древнюю Русь одиннадцатого века, и я не имела возможности воочию увидеть, как и чем жили тогда мои предки. Кое-что, однако, подтверждалось рассказом Святогора о его детстве.

— И все же это ужасно! — воскликнул Святогор. — Ужасно, что братья используют наемников в борьбе друг с другом, вместо того, чтобы объединиться самим. И это действительно повторяется в разных странах в разные времена.

И он горько усмехнулся:

— Здесь я и сам вроде наемника. И нет здесь для меня правого дела. Я ничью сторону не могу принять. Прав был Гайлан! Русь! Я должен вернуться домой, на Русь! Там я сумел бы понять, с кем я, и послужить верой и правдой родине моей. Это наполнило бы мою жизнь смыслом, а затерянный странник обрел бы, наконец, дом!

Вот оно что! Я вспомнила начало его рукописи, где он представляется как дружинник Ярослава. Оказывается, это именно я заронила ему в сердце мысль о возвращении домой. Видимо, для того мне и позволено было рассказать ему о Руси. Значит, он все же осуществит свою мечту. А еще это означало, что я не буду с ним рядом и вернусь домой. В свой век, ничуть не менее жестокий и гораздо более беспринципный и беспардонный, где в борьбе за власть, как и во все времена, все средства хороши, и где во имя собственного благополучия, правители устраивают войну своему народу.

История, к величайшему сожалению, никого ничему не учит!

Ночь мы снова провели в горах, найдя приют в небольшой пещере, нависшей над расщелиной, где бурным потоком шумная речка проворно спускалась вниз. Мы очень устали за день. Конные прогулки и по равнинной местности были довольно утомительны, а на горных склонах это требовало особого внимания и бдительности от предводителя нашего маленького отряда и особой выносливости от всех его членов.

Мы развели костер и расположились на ночлег. Шум реки успокаивал и убаюкивал. Каждый из нас, засыпая, думал о своем. Правда, Святогор не лег, пока не проверил безопасность нашего привала, пока не посмотрел лошадей. И я вдруг подумала, что я не видела его спящим. Он всегда ложился, когда я уже спала, и вставал, пока я еще спала. Тем самым, будучи и так человеком идеальным в моем представлении, он приобретал еще и черты некоей божественности. И я засыпала с мыслями о нем, уже совсем сквозь сон ощутив надежность его рук, когда он, наконец, тоже устроился рядом.

Святогор разбудил нас рано, и мы отправились вдоль речушки, которая, по его словам, должна вывести нас к Гвадалкивиру. Открылся удивительный вид: Гвадалкивир отвоевал у горных кряжей целую равнину, среди которой горы иногда заявляли о себе небольшими холмами. Мы продолжили спуск и вдруг у самого подножья горы заметили расположившееся лагерем огромное войско. Святогор по штандартам узнал в отряде подданных графа Кастилии Санчо Гарсии. Мы оказались в затруднительном положении, потому что проследовать мимо войска незамеченными нам бы не удалось: кастильцы охранялись часовыми. Поиск другого пути был сопряжен с опасностью и отнял бы у нас, вероятно, еще сутки.

— Вы останетесь пока здесь, в укрытии, а я разведаю обстановку, — решился Святогор.

— Это опасно, тебе может понадобиться помощь, — возразил Николай. — Позволь мне поехать с тобой?

— И оставить Елену одну? — возмутился Святогор.

— Но если что-то случится с тобой…, — начала я.

— Со мной ничего не случится! — отрезал он.

Минут пятнадцать мы, укрывшись в кустарнике, в напряжении ждали, когда Святогор спустится к кастильскому лагерю. Он подъехал к часовому, тот безоговорочно пропустил его, указав на ближайший шатер. Прошло еще минут двадцать. Из шатра Святогор вышел вместе с каким-то человеком, казалось, они мирно беседовали. Святогор вскочил на коня и рысью поскакал обратно к нам. Мы облегченно вздохнули, когда он показался в поле нашего зрения, и мы увидели, что он был доволен. Он еще издалека помахал нам.