Тамара Вепрецкая - Сантрелья

— Здесь чудесно! — поддержал мое настроение брат. — И эти вековые камни под ногами дают ощущение вечности и основательности. То, что мы видели сегодня, преходяще. А это, — и он развел руки, одной указывая на мост, а другой — на реку, — вот это — вечно!

Я не могла оторваться от широкой, убегающей вдаль, живой в своем течении и в изгибах своего пластичного тела, реки. Она вселяла в меня силы, вливала в меня энергию, настраивала душу на спокойствие, а ум на философию. На плечи мне легли чьи-то крепкие руки, и их тепло слилось с поступавшей в меня свежей струей энергии, и у меня словно выросли крылья.

— Когда я бывал в Кордове, живя при дворе халифа, я тоже мог часами любоваться на Гвадалкивир. Это мой друг, сильный, то настойчивый, то легкомысленный. И сейчас он не подвел меня: снова он делится своей мощью и независимостью теперь уже и с моими близкими, — сказал Святогор, за плечи притянул меня к себе и шепнул: — Он благословляет нас.

И он резко отпустил меня, так что я даже не успела повернуться к нему лицом и отреагировать на его слова.

— Нам пора, — бросил он Коле.

Мы прошли мимо высокой башни, служившей сторожевым форпостом, и фактически оказались за официальной границей города. Но вокруг Кордовы расположились дома и домишки, составляя неотъемлемую часть столицы.

Возле одного из домов мы остановились, и Святогор постучался в ворота. Нам открыли и предложили войти во внутренний дворик. Вскоре появился хозяин, несказанно обрадовавшийся Святогору. Мы устроились в тени растений. Хозяин о чем-то заинтересованно расспрашивал Святогора, а тот охотно отвечал. Разговор происходил на арабском языке. Я впервые слышала, как мой возлюбленный говорил на этом чуждом мне совершенно языке. Это получалось у него, как и все, что он делал, органично и красиво, и, ни слова не понимая, я заслушалась мелодичностью речи. Однако, через некоторое время разговор их стал напоминать спор. Араб, все более и более распаляясь, в чем-то убеждал Святогора, который в более спокойных тонах возражал хозяину, приводя все новые и новые аргументы.

— По-моему, они спорят о политике, — шепнул мне Коля. — Я слышу имена Хишама, Мохаммеда Аль-Махди, Санчо Гарсии…

Я кивнула, потому что мне тоже послышались эти имена. Спор на секунду утих. Хозяин, похоже, на время смирился, задал какой-то вопрос, и Святогор заговорил, размеренно и весомо, словно курлыча, перекатывая слова через звук "л", придающий арабской речи сходство с волнующимся морем. Вдруг в его монологе прозвучало имя "Назир", и хозяин встрепенулся. Он почему-то поклонился Святогору, потом боязливо оглянулся на нас и повел нашего спутника в укромный уголок уличной галереи.

Установившуюся на время тишину прорезал заунывно-призывный голос муэдзина, собиравший мусульман на вечернюю молитву. Он доносился издалека, но, будучи звонким и выразительным, легко преодолевал расстояние, а отдаленность звучания придавала этому призыву некую мистичность, тем самым выделяя его знаменательность.

К нам подошел Святогор:

— Друзья мои, мы с Рахимом посетим мечеть, где совершим молитву и заодно узнаем последние новости. Вам туда ходить не стоит: вы не знакомы с обрядами, и это навлечет на нас подозрения.

— О чем вы спорили? — поинтересовался Николай довольно настойчиво.

— Рахим уговаривал меня принять участие в защите Кордовы от надвигающихся христиан и берберов, — вздохнул Святогор.

— А ты? — испугалась я.

— Я долго объяснял всю бессмысленность этой борьбы, как с той, так и с другой стороны, — торопливо говорил он. — Но это не возымело действия.

— И что же? — не отпускали его мы.

— Я должен идти, — волновался он.

— Но что вы решили? — не унимался Коля.

— Араб изменил свое решение, когда я сказал, что мы разыскиваем Назира, чтобы рассказать ему о Гайлане. Рахим, как только я произнес эти имена, бросился уверять меня, что понял свою ошибку и не станет больше звать меня на борьбу.

Араб нетерпеливо позвал Святогора, и тот, извинившись, повиновался. Мы остались одни. Правда, через несколько минут нам принесли блюдо с фруктами и даже предложили войти в дом, но вечер стоял теплый, и мы, несмотря на опустившиеся сумерки, остались в патио.

Не прошло и получаса, как во двор вбежали Святогор и хозяин. Они запыхались и выглядели крайне взволнованными.

— Нам срочно надо укрыться в мечети, — заговорил Святогор. — Кордова окружена, и на подступах к городу уже погибли крестьяне из ближайших селений, пытавшиеся не пустить сюда враждебное войско. У ее стен уже сложили головы ремесленники, чьи дома окружают город, подобно дому, в котором мы сейчас находимся. Если Фарид вступит в город в ночной тьме, начнутся бессмысленные убийства, грабежи и погромы. Это нам уже знакомо по Толайтоле. Дон Гильермо был прав: надо спрятаться в мечети. В конце концов, берберы тоже мусульмане, и не посмеют захватывать мечеть.

Араб что-то торопливо бросил Святогору на арабском, тот как-то даже радостно кивнул в ответ. Появился слуга, которому хозяин отдал какие-то распоряжения. Уже уходя, я заметила, что слуга направлялся к нашим лошадям. Мы втроем вышли из дома на улицу и вновь уже по темной улице двинулись к мосту, через мост, через арку прямо к мечети.

Мечеть занимала огромную площадь. Над ней возвышался минарет. С внешней стороны она была украшена резными арабесками, мозаичными узорами, которые особенно загадочно сияли при свете факелов, висевших при входе. Мы проникли в эту святая святых ислама, и я ойкнула, очутившись в этом чудесном лесу колонн из яшмы, оникса, мрамора. Колонн здесь насчитывалось более восьмисот. Стройные, утонченные они легко возносились ввысь. Полосатые двойные дуги из белого и красного кирпича, соединявшие колонны, придавали особую законченность и возвышенность этим выстроившимся, как на параде, рядам. Казалось, они несли людям весть о том, что все мы вместе, и хотя в жизни каждый вроде сам по себе, там, наверху, мы сольемся в высоком единении душ. Довершал это ощущение божественного вмешательства в наши судьбы удивительный резной потолок, своим роскошным убранством буквально олицетворявший Царство Божие.

Эти колонны заворожили меня еще в двадцатом веке. Тогда я даже не замечала, что огромное число туристов вливалось непрекращающимся потоком в стены мечети. Все они разбредались и терялись в этом густом лесу. И теперь я, застыв в немом изумлении, не сразу осознала, что в мечети было много молящихся или же просто укрывшихся, подобно нам, людей. Святогор осторожно тронул меня за рукав, оторвав от созерцания и полета мыслей.

— Нам не следует быть у всех на виду, — шепнул он. — Надо отойти в сторонку, укрыться в одной из ниш, которых здесь множество.