Андрей Дай - Андреевский крест

— Не учи отца… — останавливаясь чтоб внимательно рассмотреть подозрительное место, прошептал я в ответ. То так я сам не понимал очевидных вещей?! Не было бы у нас дефицита в людях, непременно бы послал по паре глазастых ребят верхом оврага. — Держи дистанцию.

Журчала водичка, в кронах деревьев шипела на ветру листва, яростно скрежетали насекомые. А вот птичьих трелей не было. Чего они, Шаляпины что ли, для чужих, больших и страшных двуногих арии выводить?

— Эй, хозяева! — гаркнул я, убедившись прежде в том, что мельтешащие между ветвей пичуги избегают именно то место, где я и сам бы засел в засаде. — Мы с миром. Мы Васькины друзья!

Кричал, изо всех сил стараясь держать голос ровным. Хотя жутко было так, что даже на спине волосы дыбом встали. Вы, внучки, калибр их фузей видели? С той дистанции — там метров пятнадцать было, не больше — этакой то болванкой, мне бы бошку напрочь оторвало!

— Думаешь, они тебя поймут? — как-то нервно хихикнул брат.

— А куда нам деваться? — сняв винтовку с локтевого сгиба, и повесив за ремень на плечо, ответил я. Что-то мне было совсем не смешно. На людей с черного корабля мы с Лехой конечно совсем не походили, но не зря ведь беглецы рванули сюда, а не в рыбацкую деревню. Либо в том селении и нет уже никого, и все население в этом овраге от вражин прячется. Либо встряли мы с братом в какую-нибудь глупую и кровавую разборку вроде гражданской войны, и шлепаем бережком ручья прямехонько в логово повстанцев. Они же — бунтовщики, если смотреть с другой стороны.

— Ау! — продолжил я вопить. Минуты летели, а реакции не наблюдалось. — Васька, бляха от ремня! Дай на кобыле прокатиться?!

— Да где тут кататься, господин хороший, — донеслось наконец из кустов. — Горы да буреломы. Только ноги животному ломать!

— Гульчетай, открой личико! — боцманским басом, взревел Леха.

— Ты какого хрена на корабле делал, засранец?! — это уже я. — Тебя же там чуть не завалили, как кабанчика!

Пастух, надо же, послушался. И меня и брата. Высунулся из ветвей.

— Людей хороших думал спасти, — весело оскалился алтаец. — А как, бляха от ремня, понял, что не выйдет, всех Богов начал молить. Тут чую, не слышат меня Боги. Ну и побёг. А там и вы, стало быть…

— Ну не Будда же из винта по поганцам тем шмалять будет, — расслабленно засмеялся я. Обычно, пока люди разговаривают, они не стреляют. Очень мало кто способен прямо в середине слова выстрелить и попасть. Я, дело прошлое, таких умельцев и не знаю. — Так и будем на расстоянии трепаться? Или пригласишь в гости?

— А?! А это… Это я щас… — засуетился Васька. И тут же забормотал, закудахтал в полголоса кому-то в густых зарослях. И, видно, получив разрешение, продолжил. — Туточки, за поворот завернете. А там веревку вам скинут. Ногами по корню ступайте, чтоб следа не осталось.

— Андрюх, — остановил меня, уже шагнувшего было в тому повороту оврага, Леха. — Гостинцы наши! Раз они тут линию обороны устроили, так может здесь же и подарки оставим?

— О! Васька?

— Туточки я.

— Ты в армии служил? Что такое мины знаешь?

— Ох тыж, бляха от ремня, — всплеснул руками пастух. — У вас и это с собой имеется?

— Есть пара штук, — прогудел мичман. — И ставить из лучше именно тут.

В кустах опять забулькали на ненашенском языке. Даже внизу было хорошо слышно, как эмоциональный алтаец изображал руками взрыв и вскрикивал пресловутое "бабах".

— Короче, ставьте, — на этот раз без улыбочки, разрешил наконец пастух. — Можно так, чтоб сюда, наверх не достало?

— Как надо, так и можно, — хмыкнул Леха. — Ловкость рук и никакого мошенничества! А ты иди, Дюх. Я закончу и тебя догоню.

И добавил уже шепотом и в гарнитуру.

— И с нашими свяжусь. Чтоб знали где нас искать, есливче.

Хороший у меня брат. Умный. Вот я бы точно не догадался с Егором и Михой на связь выйти. Так что мне только кивнуть оставалось.

Веревка уже меня дожидалась. И обещанный корень нашелся на положенном месте. Я был конечно уже далеко не двадцатилетний солдатик, рядовой РДВ третьей разведывательно-десантной роты Энского отдельного разведбата, но сил в руках еще было достаточно, чтоб и себя на верх затянуть, и увесистый рюкзак, и оружие.

А там меня ждал сюрприз. Туземные рыбачки оказались не такими уж и лохами, какими мне до этого представлялись. Позиции были оборудованы достаточно грамотно, а укрытие снабжено дополнительной маскировкой. Короче! За кустиками прятался невысокий, в три бревна, сруб с бойницами, а сам куст был собран, по большей части, из натыканных в грунт веток. Им бы еще здоровой паранойи — я мимо прогулочным шагом прошел, они только раз глазами стрельнули и отвернулись — и оружия побольше, и хрен бы хоть один злобный враг вообще из того оврага живым бы выполз.

Параллельно тому логу, по которому мы с братом бежали следом за Васькой, оказывается был еще один. Куда шире и глубже. С самой настоящей речкой и целым поселком из землянок по берегам. Стоило залениться идти по сырому дну, подняться на верх, пересечь какие-то двадцать или тридцать метров заросшего молодой порослью пространства, и перед глазами бы открылся вполне мирный пейзаж: "быт партизанского отряда", бляха от ремня. Нет! Они не лохи! Они — это просто детский сад, ясельная группа!

— Фуух, — устало выдохнул я, и уселся прямо на краю здоровенного лога, ноги в пустоте. — Давай, Вась посидим, передохнем малёх. Брата моего любимого подождем. А ты, пока время есть, расскажи — как ты тут? Как на военном корабле оказался? И что вообще тут происходит?

Честно говоря, мне действительно следовало перевести дух. Успокоиться. Чтоб не орать благим матом, когда придет время общаться с командирами этого пионерского лагеря. Но алтаец и правда, мало по малу, начал говорить. И так меня этот рассказ захватил, что я едва возвращение блудного мастера-взрывастера клювом не прощелкал.

В день перехода, алтаец начал бухать с самого утра.

Оказывается, деревенское стадо ему уже пару лет как не доверяли. Мог уйти в недельный загул, бросив животных без присмотра. Особенно летом, когда берега вдоль горной реки расцвечивались многочисленными туристическими палатками. Васька и пристроился — вроде как местным антуражем подрабатывал. Экзотикой. Это тут, в мире пережившем катаклизм, он заговорил чуть ли не на чистейшем русском. А там, по собственному его признанию, специально коверкал язык, надувал щеки, изображая сурового, и не слишком довольного вторжением чужеземцев, туземца. Ему наливали. Причем — охотно. Кружку мира, бляха от ремня. С ним фотографировались, просили рассказать какую-нибудь местную легенду.

С головой у хитрого алтайского аборигена было все в порядке, не пил бы — цены бы ему не было. Догадался же однажды зимой посетить библиотеку и краеведческий музей в райцентре. Из корыстных побуждений, конечно. Но все же! Заучил пару сказаний. Еще несколько сам выдумал. Археологи курганы приехали рыть возле скалы Шопот, Васька тут как тут. Вроде бы нанялся землекопом, но на самом деле, как бы в разведку пошел. Лето, самый сенокос, а он, отвратительно трезвый и с лопатой в руках. За то такого от ученых набрался о древних скифах, заслушаешься. Особенно, если это так, для развлечения. Всерьез принимать его выкладки не стоило.