Диана Удовиченко - Знак Потрошителя

– Осмотрим дом и местность вокруг, – решил он. – Зажигайте фонари.

– Тише! – вдруг жестко приказал Сенкевич.

Он держал запястье Мэри Келли, хмурился, словно не в силах поверить самому себе. Потом отпустил руку покойницы, припал ухом к окровавленной груди. Настя зажала рот ладонью, чтобы не закричать, прислонилась плечом к Дану.

Вдруг Мэри подняла голову, открыла глаза и посмотрела прямо на Дана, во взгляде – мольба и боль. Рот приоткрылся в немом крике, из уголка тянулась струйка крови.

– Помилуй нас, Господи! – воскликнул Бэрримор.

– Сердце еще бьется, – отрывисто сказал Сенкевич.

– Ее надо снять! – Настя кинулась к столбу.

Сенкевич все больше мрачнел.

– Подожди.

Он взялся за ворот белой рубахи, рванул в разные стороны, обнажая окровавленное тело, сплошь покрытое ранами. Над лобком зиял глубокий разрез в форме полумесяца.

– У нее тоже вскрыта брюшина, но аккуратно, так, чтобы как можно дольше умирала. Спасти не сможем. Только причиним лишнюю боль.

– Ну что же, стоять и смотреть, как она мучается? – Настя чуть не плакала.

Мэри не сводила с Дана умоляющего взгляда черных глаз. По щекам катились слезы. Она попыталась что-то сказать, но лишь захлебнулась кровью. И все смотрела, смотрела на Дана… Он решился.

– Отойдите.

Сенкевич с Настей отступили. Дан поднял револьвер. Прицелился. Всадил пулю точно промеж глаз несчастной.

– Ты что сделал? – заорал Сенкевич. – За убийство сесть решил и нас всех как соучастников подставить?

Дан промолчал.

– Это все он, он! – дрожащим голосом завел Бэрримор, показывая на фонтан. – Он убивает и сводит с ума, превращает людей в чудовищ! Я скажу вам, что это. Я узнал, нашел… Это…

– Неметон, – произнес низкий, бархатистый мужской голос, следом раздался болезненный стон Насти.

Темная фигура как будто материализовалась из воздуха за плечом девушки. Высокий человек в черном плаще с капюшоном, из-под которого не видно было лица, правой рукой прижимал к себе Настю, левой – держал у ее горла большой мясницкий нож.

Дан и Сенкевич подняли револьверы.

– Вижу, я опоздал. Но не нужно суеты, – издевательски произнес человек в плаще, – иначе перережу глотку этой прелестной леди. Положите оружие.

– Стреляй, Данилка! – прохрипела Настя.

Дан тщательно целился. Интуиция подсказывала: Потрошитель не станет убивать Настю прямо сейчас.

– Сзади, капитан! – крикнул Сенкевич и выстрелил.

Дан резко обернулся, но не успел: из окна дома на него рухнуло что-то огромное, тяжелое, сбило с ног. Больно ударившись затылком о камень, он потерял сознание.

Очнувшись, попытался встать, но не сумел даже пошевелиться: он был от плеч до пяток туго скручен веревкой – руки стянуты за спиной, ноги связаны вместе. Покосившись, понял, что лежит на заднем крыльце дома. Рядом, спеленатый таким же образом, валялся Бэрримор. Подняв голову, Дан увидел, что вокруг фонтана стоят пять силуэтов в черных плащах. Труп Мэри Келли теперь лежал на земле, а у столба застыла Настя. Дан всмотрелся: девушка была жива и, кажется, даже невредима. Ее не стали прибивать гвоздями, просто прикрутили веревками к столбу. Сенкевич находился по другую сторону фонтана, его привязали к старой яблоне возле калитки.

Они угодили в засаду. Как он мог не понять: все убийства в Лондоне – дело рук сэра Генри Баскервиля? И как беспечно и неразумно с его стороны было явиться в логово зверя безо всякой поддержки, без подстраховки, не сообщив даже полиции! Чудовище не успокоилось, оно продолжает приносить жертвы своему безумному богу.

Дан не сразу сообразил, что мыслит теперь как-то иначе. Потом до него дошло: проснулась наконец память Холмса! Возможно, ее спровоцировало то, что Дан при падении ударился головой.

Сознание сыщика стремительно перерабатывало полученную информацию, искало выход из положения, предлагая и отбрасывая варианты решений. Есть! Пальцы нащупали зашитое в рукав пиджака лезвие маленького ножа. Оно было очень остро наточено – стоило слегка надавить, как ткань подалась под кромкой. Вскоре лезвие упало в руку. Ухватив покрепче, он принялся пилить веревку на левом запястье.

Дан опасался, что Настю убьют прежде, чем он успеет освободиться. Однако, судя по всему, готовился какой-то ритуал. Тени вокруг фонтана чего-то ждали – вероятно, команды предводителя.

Веревка на запястьях подалась и лопнула. Дан осторожно высвободил руки, стал перерезать путы, стягивавшие бедра, молясь, чтобы никто из существ вокруг фонтана не обернулся. Выручил Сенкевич: будто почуяв что-то, отвлек внимание на себя.

– Вы бы хоть рассказали, в чем дело, – с отменной джентльменской вежливостью обратился он к черным теням. – Было бы любопытно узнать, за что мы должны распрощаться с жизнью.

Один из людей в плащах издал горловой смешок.

– Коровы и свиньи никогда не спрашивают, почему их режут на бифштексы. Хотя… – он взглянул на небо, – до наступления часа Дита еще много времени. Почему бы не скоротать его за приятной беседой с милыми людьми?

Настя глубоко вздохнула, радуясь отсрочке казни. Признаться, ей все это изрядно надоело: каждый раз, оказываясь в новом мире, она подвергалась опасностям. Умирала от межпланетного паразита, сражалась с демонами, а уж в жертву ее второй раз собрались приносить. «Почему нельзя было оказаться в теле какой-нибудь благополучной девицы, богатой наследницы или заботливой матери семейства? – раздраженно подумала она. – Нет, обязательно надо угодить то в беглую монахиню, то в охотницу за головами, а то и вообще в гейшу». Между тем человек в плаще продолжал монолог, обращаясь к связанному Сенкевичу:

– Полагаю, вы уже догадались, кто я?

– Сэр Генри Баскервиль, – ответил тот. – Даже не видя лица, я узнал вас по голосу. Мне все же не настолько отшибло память, как моему бедному другу. Но каким образом вы сумели выжить в пылающем замке?

Потрошитель откинул капюшон:

– Вы угадали и одновременно ошиблись. Но все по порядку.

Черты его лица стали странным образом изменяться. Сначала Насте показалось, что во всем виноват лунный свет, но потом она поняла: физиономия маньяка действительно преображается, превращаясь в знакомое уже лицо Миямото Мусаси.

– Хранитель времени? – изумился Сенкевич. – Я понимаю, почему вы хотите убрать нас. Вы уже объясняли: наши путешествия мешают мирозданию. Но зачем все эти чудовищные убийства?..

Хранитель снова принял облик сэра Генри.

– Вам не понять, смертные. Я прожил, проживаю и буду проживать тысячи жизней. Путешествий во времени не существует, я уже говорил. Пространство и время – понятия относительные, поэтому я существую одновременно в разных мирах и эпохах. Прямо сейчас сижу на троне Соломона вместе с возлюбленной Суламифью, путешествую по Франции в облике Сен-Жермена, сражаюсь с врагами как Миямото Мусаси, создаю алхимические формулы в образе Брюса, гипнотизирую публику под личиной Мессинга, возрождаюсь двойниками в параллельных мирах… Я един и множественен, бесконечен. Я жил всегда и везде. Это очень утомляет. Я устал.