Юрий Гельман - Минтака Ориона

Эндрю долго лежал, по обыкновению, подложив руки под голову, и думал, думал, анализировал сведения, полученные от ювелира. По всему выходило, что отнюдь не простыми украшениями являлись те, за которыми они с леди Елизаветой охотятся. Что-то действительно было в них таинственное, не до конца понятное – такое, что не отталкивало, а, напротив, притягивало неотвратимо.

Со слов какого-то астролога, с которым однажды беседовала молодая герцогиня Кингстон, в этих украшениях была сокрыта «тайна Вселенной», тайна вечной молодости и обновления, которую способен разгадать лишь тот, кто владеет всеми предметами из набора. Может быть, это были только красивые, заманчивые слова шарлатана, в сети которого попала доверчивая женщина. А если в его загадочных высказываниях таилась истина, единственная ИСТИНА, не раздробленная на мелкие частицы человеческими пороками? Как и что происходит в этом мире? По каким законам пространства и времени движутся во Вселенной тела, а по каким – ДУШИ? Эти египтяне, они наверняка что-то знали еще две или три тысячи лет назад. А теперь все утрачено, все скрыто в толще песка, покрывшего собой НАЧАЛО…

И он решил ничего не рассказывать леди Елизавете. Пусть думает, что собирает для себя вечную молодость, это ее право. Он же, активно помогая женщине, сам должен постичь феномен украшений, если таковой вообще как-то проявит себя. Его, Эндрю, жизнь не раз претерпевала крутые переломы, после которых перед ним открывались совсем иные, чем прежде, перспективы. И теперь, по воле судьбы оказавшись втянутым в новый виток перемен, он вдруг понял, что находится в какой-то приграничной зоне своей собственной жизни. Здесь могли перевернуться все прежние представления о Космосе, здесь можно было сделать всего один шаг, чтобы оказаться по ту сторону реальности.

…Вечерело. В хорошо вымытое окно гостиницы заглядывало бархатно-синее небо Парижа. Был май, благоухали сады и парки. Ароматы жизни витали в воздухе.

Внизу, на набережной зеркально-спокойной Сены, раздавалась певуче-гортанная французская речь. Эндрю сидел у окна, вслушиваясь в голоса и улавливая знакомые слова. Какая-то нереальность происходящего окутала его. Был, вероятно, в самом Париже непередаваемый колорит и дух, способный любого человека увести от тяжкого бремени жизни, наполнить его сердце легкостью и свободой.

Прошел час или больше, прежде чем Эндрю очнулся, вернулся к реальности и сел писать письмо. Не вдаваясь в подробности, он сообщил герцогине Кингстон, что получил необходимые сведения и теперь ждет ее приезда.

На следующее утро Эндрю продлил срок пребывания в гостинице на месяц, заплатил администратору наперед, чем вызвал не только удивление подобной щедростью, но и уважение со стороны горничных и кастелянш. Одна из них, маленькая, черноглазая и курносая, с восхитительным именем Жизель, меняя в номере Эндрю постельное белье, вдруг сказала на плохом, но доступном для понимания английском:

– Сударь, вы, как я понимаю, впервые в Париже, да к тому же плохо знаете французский язык.

– Да, это правда.

– В таком случае, пусть это не покажется вам наглостью или еще чем-то с моей стороны, но я готова помогать вам, быть переводчицей в трудных ситуациях. За отдельную плату, конечно. Видите ли, у меня есть еще две младшие сестрички, а отца нет. Мать работает прачкой, и нам не всегда хватает денег на жизнь.

И столько искренности, столько неподдельной нужды было в глазах этой, по сути, еще девочки, но и врожденного, не стертого, не опошленного никакими жизненными трудностями женского кокетства, что Эндрю без колебаний согласился принять услуги Жизель.

Позднее, уже вечером, когда она освободилась от работы, и Эндрю пошел с ней гулять по Елисейским полям, он вдруг понял, какой подарок ему приготовила судьба в лице этой невзрачной, в общем-то, девчонки. Жизель оказалась настолько сведущей в тайнах аристократической жизни и дворцовых интриг, что не было, казалось вопроса, на который она бы не смогла ответить.

Уловив эти ее феноменальные способности, Эндрю, интересуясь архитектурой зданий, названиями улиц, отдельными понятиями, между делом задавал девочке волнующие его вопросы. И уже через час с небольшим, прощаясь с ней у ее дома на окраине, он знал практически все о маркизе дю Шатле, которая занимала его куда больше, чем любая достопримечательность Парижа.

Десять дней, которые Эндрю провел в ожидании герцогини Кингстон, он посвятил дальнейшему изучению парижской жизни, ее бытовым особенностям, выучил несколько фраз для извозчиков, которые помогали ему передвигаться по городу. Жизель, которая за это время привязалась к англичанину и которой он охотно платил за уроки, была в полном восторге от своего нового клиента, даже однажды, проявляя свою непосредственность, назвала Эндрю своим самым способным учеником.

И когда в первых числах июня в Париж приехала леди Елизавета, у Эндрю уже был готов план относительно добычи сережек маркизы дю Шатле.

Эта молодая и весьма привлекательная особа, являвшаяся одной из новых фавориток любвеобильного Людовика, короля Франции, была, как и все прочие, задвинута на второй план энергичной и всевластной маркизой де Помпадур. Последняя, разделяя ложе с королем, не только окружала его нежной заботой и вниманием, но давно уже решала вместо него вопросы внутренней и внешней политики. Маркиза была умна, образована, широкий круг ее интересов охватывал литературу, живопись, резьбу по камню, музыку и даже производство фарфора. Предприимчивая любовница короля давно пыталась организовать во Франции фарфоровое дело, но ей всякий раз что-то мешало: то не хватало денег, то не было знающих мастеров, а то вдруг какая-то война мешала наладить производство сервизов и ваз.

И вот тут как раз Эндрю и нащупал слабое место. Дело в том, что обладательница сережек маркиза дю Шатле, справедливо полагаясь на свою молодость и свежесть, мечтала сменить стареющую де Помпадур в качестве главной фаворитки. Но ее мелкого ума, еще не достаточно закаленного в горниле придворных интриг, как правило, не хватало, чтобы организовать какое-нибудь выгодное для себя предприятие.

И тут на сцену вышла ослепительно красивая и неслыханно богатая английская герцогиня, которая приехала в Париж поразвлечься. На одном из летних балов в Тюильри она познакомилась с дю Шатле и так, между прочим, поинтересовалась ее придворной жизнью. Леди Елизавете не составило особого труда выведать у дю Шатле ее привязанности и желания.

– А хотите совет, милочка? – играя, спросила герцогиня.

– Почту за честь получить его от вас.

– Тогда слушайте: прежде всего, вам необходимо завоевать полное расположение маркизы де Помпадур. Да-да, моя дорогая, иногда для того, чтобы свалить соперника, не достаточно враждовать с ним, нужно войти к нему в доверие, и это дает куда более существенные преимущества.