Юрий Гельман - Минтака Ориона

– А вот вы, Иван Христофорович, – вступился за Рокотова Сергей, – разве не хочется вам, придворному художнику, написать что-то от души, не на заказ? Неужели у вас совсем нет сторонних замыслов? Неужели полет вашей фантазии ограничивается лишь тем, что потребует императрица или ее окружение?

– Ты это к чему, Сережа? – удивился Сумской. – Ужли и ты вздумал меня воспитывать?

– Что вы! – спохватился Сергей. – Мне просто интересно услышать ваше мнение по поводу свободного творчества.

– А его, Сережа, нет просто, – коротко ответил Сумской. – Нет свободного творчества. Как ты его себе представляешь, а? Твое свободное творчество пару месяцев назад на улицах было. Забыл? Чего стóило оно тогда? Гроши, да и то не каждый день. А теперь ты у меня кто – помощник! И работу твою знатные люди ценят, государственные. Они и заказы делают. А стало быть, и человек ты теперь государственный. Уразумел разницу?

– Выходит, вы вообще в творчестве свободы не видите? Или не хотите видеть. И так вам удобно жить.

– Да ты, дружок, никак философ ко всему? – с иронией сказал Сумской.

– А почему бы и нет? Размышлять и делать выводы – привилегия человека. Так познакомьте меня с Рокотовым.

Иван Христофорович как-то жалобно посмотрел на Шумилова, вздохнул – протяжно, с обидой какой-то.

– Я ему выговор поддержал, как можно теперь? – спросил, косясь на Сергея.

– Да, конечно, – согласился тот.

– Адрес тебе дам. Сам пойдешь, – сказал Сумской. – Только не говори, что от меня.

В середине июня Лондон выглядел уже по-настоящему летним городом. Вовсю зеленели парки и скверы, широкая голубая лента Темзы с искристой любовью омывала каменные бока набережных.

В отеле «Waldorf», где Игорь поселился во второй раз за последний месяц, было тихо. Теперь, правда, он выбрал номер поскромнее, чем три недели назад, но это не мешало туристу из России наслаждаться достижениями цивилизации – джакузи, спутниковым телевидением и, главное, компьютером.

Расположившись и приняв душ после дороги, он включил «машину» и вошел в Интернет. Письмо, которое Игорь собирался послать герцогу Кингстону, давно сформировалось в определенный лаконичный текст. И теперь, набирая английские слова, он вдруг почувствовал себя частью какого-то замысловатого шпионского механизма, разработанного его сестрой Аллой. От этого ощущения Игорю стало как-то неловко и даже слегка боязно. Не привыкший к подобным играм, он вдруг усомнился в конечном успехе грандиозной затеи, элементом которой являлся сам. И даже пальцы его на клавишах дрогнули в какой-то момент.

Но вскоре он взял себя в руки. В конце концов, от него не требовалось каких-то сверхусилий. Язык он знал хорошо, так что мог поддержать беседу на любую тему – здесь он не чувствовал слабого места в своей миссии. Вот только притворяться беспристрастным казалось Игорю труднее всего. И, тем не менее, в течение нескольких минут он набрал и отправил текст следующего содержания.

«Уважаемый герцог. Если у вас найдется свободное время, то художник из России, Игорь Пузыренко, специально прибывший в Лондон для встречи с вами, будет крайне признателен».

Игорь прекрасно понимал, что у родовитого англичанина, скорее всего, немало собственных забот и интересов. Так что рассчитывать на быстрый ответ он не стал. В лучшем случае, думал Игорь, герцог только вечером проверит свою почту, и если пожелает ответить, то сделает это лишь на следующий день. Так что свободного времени у туриста из России вполне достаточно. И он отправился туда, куда мечтал попасть уже очень давно – в Музей восковых фигур.

Мадам Анна Мария Тюссо, основавшая почти два столетия назад это заведение, была, судя по всему, дамой не только талантливой, но и весьма проницательной. Она понимала, что людям, в большинстве своем одинаковым и серым, всегда будет хотеться постоять рядом с какой-нибудь знаменитостью – политиком, ученым или актером. Постоять рядом, чтобы не только сравнить себя с кем-то из великих, но и в глубине души почувствовать некую собственную значительность.

В полной мере ощутить это состояние может лишь тот, кто не по журнальным иллюстрациям знакомится с экспозицией музея, а тот, кто неторопливо и, порой, заворожено бродит по его тихим, почти камерным залам.

Экспозицией Игорь был очарован и, вместе с тем, расстроен. Выйдя на вечернюю улицу, еще находясь под впечатлением увиденного, он вдруг почувствовал себя незаметной каплей в бескрайнем океане человеческой истории. Каплей, растворенной в вечности. Каплей, от которой, в конечном счете, не останется следа. Он был удручен и смят этим внезапным пониманием собственной ничтожности.

Но позже, еще через полчаса, бредя в отель, он вдруг поймал себя на мысли о том, что не все так печально. Да, выполняя задание сестры, он, может быть, прикоснется к чему-то столь значительному, что это значительное оставит след не только в его собственной биографии, но и вообще в истории. Так ему думалось теперь, на прохладной к вечеру лондонской улице. Так ему мечталось. Так он утешал свое ущемленное самолюбие. И уже вовсю верил в сказку, которую сам начал рассказывать.

Ответа от герцога не было. Впрочем, Игорь ведь его и не ждал сегодня. Немного посмотрев телевизор – новости, спортивное обозрение – он лег спать. Сон, правда, не шел. Так всегда бывает на новом месте.

Лежа на спине, Игорь прислушивался к мерным звукам, долетавшим с улицы. Думал. О том, что даже в двадцать первом веке может отыскаться место чудесам. О том, что однажды его красавица сестра Алла наденет на себя эти украшения, и… А что потом? А действительно, что потом? Человеку, рожденному в стране материалистов, трудно поверить в какое-то волшебство. Невозможно поверить в чудеса. Но так хочется…

Ответа от герцога не было не только на следующий день, но и на третий. «Может быть, его просто нет на месте? – подумал Игорь. – Тогда становится бесполезным ожидание. И еще неизвестно, сколько придется проторчать в Лондоне». Позвонив сестре в Москву, он рассказал о проблеме, но получил твердое указание ждать столько, сколько понадобится. И он решил не терять времени зря. Столица Англии – не последний город на планете, где можно развлечься. Денег у Игоря было достаточно, и утром четвертого дня, позавтракав, он принялся составлять план посещений различных культурных центров Лондона. Сюда входили и Британский музей, и галерея Тейт, и Тауэр.

Так, на всякий случай, перед выходом из номера, Игорь проверил свою электронную почту. И – наконец-то! – обнаружил послание на свое имя.

«Мистер Пузыренко, – прочитал он. – Прошу простить за долгое ожидание, но меня просто не было дома несколько дней. Если вы сможете приехать в Кингстон (электропоездом с Ливерпульского вокзала), то я с готовностью приму вас. Артур Инс, герцог Кингстон».