Мартин Кукучин - Дом под горой

Нико Дубчич — из здешнего рода, старинного, хотя и не очень аристократического. Предки его были тежаки, трудились на чужой земле, отдавая владельцам треть или четверть урожая, как с кем договорятся.

Но покойный Лука случайно попал на море. Показалось ему, что лучше иметь дело с этим изменчивым элементом, чем с господами, — он стал моряком. Постепенно, ценой тяжких трудов, сколотил он деньжат, купил небольшой парусник, на котором и болтался по Адриатике. Позднее приобрел большое судно, позволившее совершать дальние рейсы. С того времени Лука начал стремительно богатеть. Купцы в Триесте, Сени и Венеции хорошо узнали смелого судовладельца, не одну бочку вина закупили они у него. Капитан Лука — тем временем он уже стал капитаном, — оказался удачливым коммерсантом и умелым мореходом. Ни разу не разбил судно, де посадил на мель или рифы, а их в нашей Адриатике видимо-невидимо. Надо добавить, что в те поры не было столько «лантерн», то есть маяков, как нынче, по которым даже ночью можно ориентироваться в море. Нет, тогда с сумерками предпочитали убираться в гавани, чтоб не блуждать среди коварных островков, которых такая уйма рассеяна в этом море. Но капитан Лука был не трус: когда надо, рисковал и судном, и жизнью. Не удивительно, что частенько он опережал другие суда и являлся в Триест или в Венецию, когда туда еще не добирались конкуренты.

За короткое время скопил капитан Лука добрых несколько тысяч. Начало ведь труднее всего: первая тысяча достается тяжелее, чем следующие, а там уже и на десятки тысяч считаешь. И чем дальше, тем счастливее расцветала его торговля. Англичанин или немец кинулся бы теперь всеми силами в коммерцию, расширял бы выгодные операции в ненасытной жажде золота. Капитан Лука был славянин; вдобавок служил под его командой один старый матрос, который вечно гудел ему в уши: «Остерегайся моря, капитан, держись лучше земли, она-то не обманет!» И в душе этого истого славянина проснулось стремление к покою, желание самому попользоваться плодами своих трудов. Скопленные деньги он не в торговлю обращал, но откладывал в банк, не пускал во всякие спекуляции и предприятия: он просто покупал земли в родном краю. Росли доходы — разрастались и земельные владения, а через несколько лет стал Лука Дубчич первым помещиком в городке. Стал он владельцем обширных виноградников, прибыльных по той причине, что именно в те годы вино начало входить в цену. Одни виноградники, что получше, он обрабатывал сам, другую же, куда большую часть их, отдавал «под тежака», извлекая чистую прибыль без усилий и расходов.

Со странными чувствами всходил он теперь на палубу своей «Бонавентуры», груженной вином, его собственным вином. Уже незачем было рисковать — капитан Лука достиг надежной, безопасной гавани; хватит ему на всю жизнь, да с избытком.

Помимо покупки земельных владений капитан Лука роздал еще порядочную сумму в долг, остаток положил в банк. Имея теперь полный достаток, он мог зажить в свое удовольствие и даже дать волю кое-каким претензиям. Сын простого мужика постучался однажды в ворота старинного «кастеля» — замка в Новиграде, древнего гнезда прославленного рода Зупанчичей (на итальянский лад — Чуппанео); рода, правда, к тому времени изрядно обнищавшего. Приняли капитана со многими комплиментами, предложили охлажденного лимонада, зажарили ягненка. Под конец пира обручили с ним, морским волком сорока с лишним лет, единственную дочь Анджолину, очень хорошенькую, молодую и образованную барышню, тщательно воспитанную в старых традициях. Капитан Лука выстроил большой дом, скорее дворец, вполне отвечавший его вкусам и требованиям его огромного хозяйства, и ввел в него молодую жену Анджолину, или, как ее сразу перекрестили по-местному, шьору Анзулю.

Дом у Дубчичей просторный, белого камня, гладко отшлифованного. На доме изящная резьба по камню, карнизы, красивый балкон. Вход — через большую веранду, летом увитую виноградом; со стороны моря раскинулась великолепная терраса.

Как войдешь в ворота, всегда открытые, очутишься во дворе, со всех сторон окруженном садом и огородом. Двор усыпан мелким белым песком, а в задней части своей, там, где хозяйственные постройки, вымощен плитами. На заднем дворе — двери в подвалы, заложенные под домом, под мощными сводами. Там же и помещение для перегонки ракии, прессы для вина и для растительного масла — все оборудование солидное, самое современное.

Свив себе такое гнездо, введя в него молодую красавицу жену, капитан Лука перестал выходить в обманчивое море. Редко видели его теперь на мостике «Бонавентуры», и то чаще гостем, чем капитаном. В конце концов неблагодарный хозяин продал свое судно, с помощью которого приобрел все, чем владел на этом свете, и окончательно переселился в свой дворец. Но и эта продажа, как все прежние сделки, оказалась весьма удачной: вскоре после этого начали образовываться пароходные компании, и за несколько лет парусники совершенна обесценились, мелкие владельцы их разорились.

Лука Дубчич вернулся к земле, к которой был прикован весь его род. Человек опытный, он заметно улучшил свои виноградники — и положение своих тежаков; народ почитал и любил его. Хотели избрать Луку бургомистром, но умный капитан умел ловко уклониться от подобной чести, зная, что она несет с собой одни только заботы да хлопоты.

Когда капитан Лука расстался с морем, то был еще бодрый мужчина, полный сил. Широкие плечи, могучая грудь, лицо загорело докрасна, как у всех, кому нипочем ни ветер, ни солнце. Когда, в первый год супружества, сопровождал он молодую жену в церковь, никто бы не сказал, что между ними большая разница в возрасте. Помолодевший при жене Дубчич выглядел тридцатилетним. Только раскачивающаяся походка выдавала, что он провел долгие годы на палубе корабля.

Однако, удалившись на твердую землю, стал капитан Лука стремительно стареть. Ничего не поделаешь — моряку нельзя без моря! Появился кашель, о котором он раньше и понятия не имел; не привыкший к покою, Лука за короткое время растолстел, обрюзг; и волосы его поседели, так сказать, за одну зиму.

Порою, словно тени облаков по полю, пролетали в мыслях его печальные предчувствия. Не раз портили они ему настроение, когда у ног его бегал маленький Нико, — шалил, — по дому, по двору; или когда слышал он глубокий альт своей супруги, расцветшей, как роза. В такие минуты опускал Лука голову в ладони, задумывался — и глубоко вздыхал. Ой, многое упустил он, скитаясь по морю, многое! Сколотил изрядное состояние, устроил спокойную жизнь, старость себе обеспечил — зато молодость ушла, не вернется… «Боже мой, до чего коротка жизнь! — не раз вздыхал Лука. — Только заживешь, как хочется, только начнешь наслаждаться плодами своих трудов — уже и срок вышел, и судно твое стремится к последней гавани; а между тем еще тянет с моря такой благоприятный ветер, надувая паруса, и плавание так приятно, так выгодно…»