Мирослав Крлежа - Избранное

Г л е м б а й (нервно прерывает его) . Такие вещи следовало бы держать in camera caritatis [260] В секрете (лат.) . , настолько это щекотливо, да притом все это уже и так публиковалось.

П у б а. Разумеется, но пригородные бабы читают свои копеечные газеты, а не благотворительные бюллетени. Такие вещи улице нужно совать в нос. Тут необходимо логически доказать, что от чистейшего случая, в результате которого старую нищенку хватил удар именно в тот момент, когда мимо нее проезжал экипаж тети Шарлотты, общество получило только пользу: вместо какой-то склеротической старухи — койка в больнице, место в приюте, фонд из восьми процентов годовых на благотворительные цели. Но все это вопросы, связанные с делом Руперт! А то, что случилось после смерти старухи, абсолютно не имеет к ней отношения. Все это сплетни и сутяжничество самого низкого пошиба, просто-напросто вымогательство. То, что эта особа, эта Цанег, случайно оказалась сожительницей внебрачного сына старой Рупертихи, который уже тридцать два года не жил со своей матерью, — какое отношение, в конце концов, имеют эти факты к вам, тетя Шарлотта, другими словами — ко всем нам? Несчастный случай на одном из самых оживленных перекрестков города может произойти с кем угодно и когда угодно, но он никому не дает никаких прав, а особенно в отношении лиц, которые своими добрыми делами доказали готовность честно и гуманно ликвидировать последствия своего недосмотра. Вот на чем следует строить вторую часть опровержения! Тут нужно понемногу переходить в наступление. То, что полоумная Цанег опять оказалась беременной, с помощью уже нового сожителя, то, что она здесь, у ваших дверей, выпрашивала милостыню и, получая каждый раз щедрое подаяние, решила сделать себе из них постоянный источник дохода, в конце концов переходит всякие границы, но это уже ее личное дело! Кто велел этой Цанег бросаться из окна? Всякое терпение, каким бы неисчерпаемым и великодушным оно ни было, имеет логические и определенные пределы. Итак, в конечном итоге, я как юрист считаю, что, основываясь на всех вышеперечисленных контрдоводах, нужно составить опровержение и таким образом энергично и окончательно ликвидировать дело! Этих газетчиков нужно взорвать контрминой; я считаю, что это необходимо и в интересах чести Глембаев, и в интересах тети Шарлотты, как моей клиентки! Dixi [261] Я сказал (лат.) . .

Молчание. Все обдумывают его аргументы. Небольшая пауза.

Д - р А л ь т м а н. Все это чрезвычайно ясно и логично. По-моему, дорогой господин тайный советник, составленное таким образом опровержение ни в коем случае не может повредить.

Б а р о н е с с а К а с т е л л и. А для меня вся ваша юриспруденция — сплошное qui pro quo [262] Путаница (лат.) . , und allerdings versteh’ ich nicht viel davon! [263] И, во всяком случае, я в ней ничего не понимаю! (нем.) Может быть, вы и правы; только бы что-нибудь, наконец, было сделано, um Gottes Christi Willen [264] Ради господа бога (нем.) . . Как я могу отвечать за самоубийство неизвестной мне особы? Какое отношение имеет ко всему этому мой собственный ребенок? Как можно допускать, чтобы публично бранили и оскорбляли человека auf solche niedrige Art und Weise? [265] Таким низким образом? (нем.) Я должна получить удовлетворение! Суд признал, что я невиновна: das muss man unterstreichen, dass das Gericht das selbst eingesehen hat! [266] Нужно подчеркнуть, что суд сам в этом убедился! (нем.) А вы, Балочанский, что вы думаете?

О б е р - л е й т е н а н т ф о н Б а л о ч а н с к и й (с легким кавалерийским поклоном, звякнув салонными шпорами) . Я, разумеется, согласен с вами, сиятельная баронесса. Ich sehe aber nicht ein, wozu das ganze Herumreden um die Sache? Jedenfalls mein’ ich, dass man dem Kerl (ich mein’ den betreffenden Journalisten) eins auf die Fratze hauen sollte! Schwere Kavalleriesäbel sind dazu ein ganz besonderes Mittel [267] Я не понимаю, о чем столько рассуждать? Во всяком случае, тому парню — я имею в виду газетчика, — по-моему, следовало бы надавать по морде! Тяжелые кавалерийские сабли особенно подходят для этого (нем.) . .

Леоне смеется громко и резко, совершенно непринужденно и от души.

Б а р о н е с с а К а с т е л л и. Warum lachst du, Leo? [268] Чему ты смеешься, Лео? (нем.)

Л е о н е (словно возвращаясь от своих мыслей к действительности) . Ich? Hab ich gelacht? Nein, gar nichts! Gar nichts! [269] Я? Я смеялся? Нет, вовсе нет. Нисколько! (нем.)

Возвращается доктор Зильбербрандт и чрезвычайно внимательно слушает этот разговор.

Ф а б р и ц и. Я думаю, что Пуба прав. Его доводы несокрушимы. Пусть он публикует опровержение в подобном духе и подаст жалобу. Так будет хорошо.

Г л е м б а й. Меня опыт научил относиться без всякого доверия к печати, общественному мнению и суду. Какое еще удовлетворение мы можем получить? Наивысшая реабилитация, какая вообще может быть достигнута, уже получена: суд нас оправдал. Не знаю, существует ли возможность еще какой-либо реабилитации? По-моему, уже самый тон этих писак и памфлетистов свидетельствует о том, что они не намерены ни с чем считаться. Пусть пишут что угодно! Самое разумное было бы, по-моему, перечеркнуть все и предать забвению. А ты, Леоне, что ты думаешь? Ты весь вечер демонстративно молчишь.

Л е о н е (спокойно, с полным безразличием, словно он всецело поглощен набиванием трубки, говорит наивно и добродушно, будто в его словах нет ничего страшного) . Я думаю, все ваши доводы и контрдоводы, вместе взятые, не воскресят эту умершую женщину. Она разбилась, для нее все кончено.

Б а р о н е с с а К а с т е л л и (раздраженно) . Знаешь, ты бы мог, наконец, избавить нас от твоих überspannt [270] Крайних (нем.) . взглядов! Das alles ist wieder überspannt! [271] И без того все это достаточно напряженно! (нем.)

Л е о н е (спокойно и очень искренно) . Überspannt или нет — женщина умерла. И ее ребенок умер. И старая Руперт умерла. Все они умерли.

Б а р о н е с с а К а с т е л л и. Уж не хочешь ли ты сказать, что я каким-то образом виновата перед этими женщинами?

Л е о н е (не отвечая на ее вопрос, будто не слышал его) . Да, они умерли. И если вам угодно знать, что я об этом думаю, тогда уж извольте выслушать. А если нет — мне все равно. Так вот, мой дорогой и досточтимый отец, я думаю, что все, что произошло — irréparable [272] Непоправимо (франц.) . . То, что Пуба тут декламировал, имеет отношение к jus [273] Праву (лат.) . . Или, вернее, к тому, как первые ученики представляют себе jus, — а Пуба всегда был первым учеником. Все, что полагается, Пуба знает наизусть — и доводы и контрдоводы. А между тем есть вещи, которым не может научиться даже первейший из первых учеников; есть вещи, которые не записаны ни в уголовном кодексе, ни в правилах уличного движения. Более того, такие вещи не решаются и на кавалерийский манер, mit schweren Kavalleriesäbeln [274] Тяжелыми кавалерийскими саблями (нем.) . , как полагает тот рыцарь в мундире. Одним словом, я думаю, что все ваши разговоры не имеют ни малейшего отношения к происшествию!