Мирослав Крлежа - Избранное

Л е о н е. Какого случая? Не понимаю, что вы хотите сказать?

З и л ь б е р б р а н д т. Мне кажется, что у вас не было никакого права говорить о самоубийстве этой несчастной женщины так безразлично, словно оно вас совсем не касается!

Л е о н е. А если хотите знать, оно меня, действительно, нисколько не касается.

З и л ь б е р б р а н д т. Господин доктор, прошу прощения, не сочтите за нескромность, все произошло совершенно случайно, против моей воли, совершенно случайно.

Л е о н е. Что именно произошло случайно? Все это становится все более загадочным.

З и л ь б е р б р а н д т. Я вчера невольно присутствовал при вашем разговоре с несчастной самоубийцей. Я был на галерее, когда вы говорили с ней в холле. Я возвращался из библиотеки — и, таким образом, совершенно случайно, сам того не желая, абсолютно случайно…

Л е о н е. Ну, и…? Что дальше? Не собираетесь ли вы оправдываться в том, что подслушивали?

З и л ь б е р б р а н д т. Моя совесть чиста, господин доктор, смею вас уверить! Я совершенно случайно оказался на галерее и слышал каждое слово, сказанное вами. Я слышал, как она плакала, что больше не может так жить, с одним ребенком, который сосет грудь, и другим, который вот-вот появится. А вы ей сказали — пусть бросается из окошка. «Христа ради вас прошу», — так плакала она перед вами, — «Христа ради вас прошу»! Я это слышал, господин доктор.

Л е о н е. Верно. Она меня просила «Христа ради» помочь ей пройти к баронессе без визитной карточки, а я ей на это ответил, что лучше ей просто броситься из окна! Правильно! Но раз уж вы, мой дорогой, в этом деле играли роль детектива, нужно было подслушивать получше, ваше преподобие! Я эту женщину уговаривал, чтобы она образумилась и прежде всего чтобы она не унижалась напрасно. Я ей сказал, что баронесса — председательница Благотворительного комитета и ей следует написать в этот комитет прошение, привести все свои аргументы и таким образом получить свою швейную машинку. Она мне ответила, что подала уже четыре прошения, и я записал их номера, так что, если вас интересует, могу вам их назвать! Вот, пожалуйста: номер 13707, 14222, 14477, 14893.

З и л ь б е р б р а н д т. Речь идет о вашем тоне, который оттолкнул эту женщину. Именно ваш тон, ваша циничная манера, по-моему глубочайшему убеждению, не дает вам никакого права осуждать своих ближних за гораздо более простительные, чисто формальные упущения.

Л е о н е (более нервно) . Пожалуйста, Зильбербрандт, не говорите вздор. В тот момент, когда она сообщила мне вчера номера своих прошений, я ничего не знал о случае с той, раздавленной экипажем женщиной, ее свекровью. Об этом я узнал только сегодня утром. Прошу вас учесть, что я ни в коей степени не адвокат и что я не думаю, будто между случаями с Руперт и Цанег не существует никакой связи. Вчера я обо все этом понятия не имел. И когда она говорила мне о своих прошениях, которые лежат в Благотворительном комитете уже больше полугода, и о том, что одно-единственное слово могло бы ее спасти, я думал, что разговариваю с обычной бедной просительницей, которая обращается к баронессе просто как к благотворительнице! Поэтому я ей сказал: «Дорогая моя, благотворителей, к которым пропускают по визитной карточке… таких благотворителей берегитесь во имя собственных же интересов! И если вы ждете своего спасения от таких благотворителей — лучше вам сейчас же выброситься из окошка!» Вот что я ей сказал и отрицать ничего не собираюсь. Не понимаю, какую цель преследует ваша интерпелляция?

Старый Фабрици и Глембай слушают с большим интересом.

З и л ь б е р б р а н д т. Позвольте мне только одно замечание, господин доктор: речь идет о заметке в том атеистическом листке, где говорится, что вчера из дома миллионера вышвырнули женщину, которая пришла просить о последней помощи. А госпожа баронесса о просительнице и понятия не имела. И, насколько я знаю госпожу баронессу, она человек необычайно благородный и отзывчивый.

Л е о н е. Прошу вас…

З и л ь б е р б р а н д т. Да, господин доктор, я в этом убежден. И порядок, по которому к баронессе не впускают без доклада, над которым вы только что иронизировали, — вполне обычная вещь, и тут нет даже формального упущения. Я вас уверяю, что, если бы госпожа баронесса могла только предположить, о чем идет речь, эта женщина теперь не была бы мертва я все мы были бы избавлены от тягостных переживаний. Я, как секретарь ее превосходительства, имел возможность наблюдать ее работу в Благотворительном комитете в течение целых двух лет и потому могу вам сказать, положа руку на сердце, имею не какое-нибудь мимолетное впечатление, но суждение, сложившееся на основании длительного опыта: ее превосходительство — человек добрый, чрезвычайно чуткий к страданиям ближнего, и я в своей жизни знал очень мало людей, у которых платоновская идея добра — это возвышеннейшее понимание добра — была бы так развита, как у ее превосходительства.

Л е о н е. Вы, ваше преподобие, как ее исповедник должны это знать куда лучше, чем мы, непосвященные.

З и л ь б е р б р а н д т. Да, господин доктор, сколько бы вы ни иронизировали, это именно так. А в конкретном случае с Цанег нужно понять и оценить позицию ее сиятельства. Эта Цанег — лицо, не связанное со старой Руперт ни юридически, ни фактически. De facto, как очень точно определил господин доктор Пуба, она — сожительница человека, который, кстати сказать, как внебрачный сын, жил отдельно от своей матери больше тридцати лет. И эта женщина возомнила себя законной наследницей незнакомой и посторонней ей особы, случайно умершей на улице от удара, и требовала через суд и прессу фантастическую сумму! Сперва апеллировать к суду, ссылаться на холодную букву закона, а после того, как в суде мы проиграли, взывать к состраданию! Нет, это никак не по-христиански! Ее превосходительство госпожа баронесса лечилась в санатории от нервного потрясения; она на глазах у нас поседела, так сказать, в двадцать четыре часа, а люди, которые были заодно с Цанег, распространяли такие скандалёзные слухи о ее сиятельстве, о ее прошлом. А потом эта особа, как ни в чем не бывало, самолично появляется у дверей баронессы в роли смиренной просительницы. С одной стороны, отравлять жизнь человеку, а с другой стороны, взывать к его же милосердию — какое лицемерие! Разве это по-христиански?

Л е о н е. Значит, и вы против всякого снисхождения? Значит, я был прав, когда сказал этой Цанег, что лучше ей выброситься из окошка, чем ждать помощи от ее превосходительства, а тем более — не имея визитной карточки!

З и л ь б е р б р а н д т. Это диалектика, господин доктор!

Л е о н е. А то, что баронесса — почетная председательница Благотворительного комитета, разве не диалектика? С одной стороны, мы давим людей, а с другой стороны, делаем им добро; своеобразное моральное равновесие, что и говорить.