Анхель Аранго - Кубинский рассказ XX века

Я проснулся внезапно, поглядел, ничего не понимая спросонок, на распятие и подумал, что слышу неистовый перезвон обезумевших колоколов, но нет, это хлопали выстрелы. Я вскочил, перелез через вмятину, оставленную ее телом… И только тут понял. Снаружи доносились голоса капитана и Лагуны, которому представился случай исполнить роль эха, потому что Пино, истинное эхо капитана, стреляя в воздух, кинулся вслед за женщиной в темный лес.

Потом я увидел Маноло. «Вот здорово, — говорит он, — встаю я ночью, иду к печке поискать, не завалялась ли там какая картошина, и нахожу… ну что бы ты думал? Что было в печке под дровами? Сам Сегундо Барсино, весь в золе. На шее у этого типа была рана, пошире моей ладони».

А потом? Потом я увидел, как эту женщину ведет сержант Пино, снова увидел Маноло — его рвет, — он показывает нож, которым чистил картошку и которым она одним махом перерезала горло этому Сегундо Барсино, теперь уже покойнику. И я срываю распятие, сдираю со стен лживые лики, опрокидываю алтарь и слышу наконец голос женщины: «Он хотел сдаться, выдать, он боялся. И я его убила. Сама, вчера вечером, перед тем, как вы пришли».

Теперь я понимаю, что не ночь, а целое столетие был я с нею: в него вместились и эта улыбка, и эта злоба, пропитавшая сок папайи, патоку и вишневый джем, которым она угощала милисиано, она подавала все это с такой ненавистью, что никакой другой отравы не надо было, чтобы эти сладости скисли, могу поручиться, все могут поручиться, — стоило только взглянуть на нашего врага, на эту страшную женщину, которая теперь плакала, но не от страха, как плачут женщины, а от глухой ярости, от сознания собственного поражения плакала она на исходе ночи.

Перевела Н. Снеткова.

У них был автомобиль, а это главное. Чтобы перевезти какой-нибудь груз, нужны четыре колеса, остальное приложится. Руководство движением снабдило повстанцев синим «фордом», который, несмотря на неполадки с зажиганием, мог уже на первых ста метрах развивать скорость до восьмидесяти километров в час.

Антонио поставил машину в гараж и направился к дому.

— Ну как, хорошая машина?

— Идет хорошо.

— Ну а вообще — хорошая?

— Что ты хочешь? Ездит. Почти летает.

— Помоги мне с погрузкой.

— Прямо на улице?

— За домом слежки нет.

— Нет шпиков?

— Наверняка нет.

Они вошли в дом. Гостиная была пуста. В первой комнате стояла брезентовая койка, на полу валялся пистолет. В другой — гектограф, накрытый хлорвиниловым чехлом. Рядом с гектографом — четыре пакета.

— Бери два, и два возьму я, — сказал Йойи.

— Клади на переднее сиденье.

— Лучше в багажник.

— Багажник первым обыскивают. На сиденье безопасней.

Выйдя, Йойи положил свои пакеты на перила, чтобы запереть дверь. Повернул два раза ключ. Они сели в машину, и Антонио повел ее в обратный путь. Из пригорода выехали на улицу Карлоса III. Миновали Кинта-де-лос-Молинос.

— Хорошее место, — сказал Йойи.

— Его уже давно нащупали.

— Но место хорошее.

— Да, очень хорошее.

— Здесь даже устраивали учебную стрельбу.

— Очень хорошее место. Какая жалость!

— Есть другие, получше.

— Не такие удобные. Здесь — простор.

— Теперь за ним здорово следят.

— Университет рядом…

Антонио воспользовался остановкой перед светофором, закурил сигару и проверил, целы ли пакеты.

— Интересный выпуск?

— Да, много новостей, — ответил Йойи.

— О Сьерра-Маэстре?

— Обо всем.

— Наверно, интересно.

Зажегся зеленый свет, и «форд» тронулся. Антонио старался не превышать пятидесяти. Мотор ровно гудел. Они миновали тюрьму Кастильо дель Принсипе. На вершине холма — зубчатая кирпичная ограда и силуэты часовых.

— Там сейчас Тико, — сказал Антонио.

— Если бы только Тико!

— Тико последний!

— Последнего не бывает. И мы с тобой можем туда угодить.

— Еще счастье, что он остался в живых.

— А знаешь, Антонио, как он попался?

— Нет, расскажи.

— Он ехал двадцать восьмым автобусом по Двадцать третьей улице, и вдруг на углу проспекта какой-то сеньор машет ему с тротуара. Тико тоже помахал. Сеньор садится в автобус, и они едут вместе. Тико принял его за друга своего отца. На улице «Г». Тико выходит, сеньор — за ним. Тогда Тико — к нему и здоровается. Сеньор спрашивает: «Как твоя мама, Тико?» Наш друг отвечает, что мама здорова, и для приличия осведомляется о жене собеседника. «Куда едешь?» Тико говорит, что едет к своему двоюродному брату, и выкладывает подлинный адрес.

— И что же?

— Через десять минут туда является этот тип с тремя полицейскими и забирают и Тико, и его двоюродного брата.

— Вот болван!

— На всякую старуху бывает проруха.

— Да, но нельзя быть разиней.

— Бывают минуты…

— Нет уж, когда за тобой ходят по пятам, нужно смотреть в оба и бояться даже своей тени.

— Когда за тобой ходят по пятам, это уже не жизнь. Неизвестно, куда угодишь — в Кастильо дель Принсипе или вот сюда, — сказал Йойи, показывая пальцем на величественную арку кладбища Колон. Они проехали улицу Сапаты и у кладбища свернули на Двенадцатую улицу. И тут, заскрипев шинами по асфальту, путь им преградила полицейская машина.

— К тротуару! — крикнул капрал, выскочивший с автоматом в руках. Другой полицейский хлопнул дверцей с противоположной стороны. Свой автомат капрал передал полицейскому, чтобы тот прикрыл его.

У Антонио заныло под ложечкой.

Капрал заглянул в автомобиль и увидел пакеты.

— Что везете?

— Лекарства, — ответил Антонио.

— Для мятежников? — улыбаясь, спросил капрал.

— Бросьте шутки, капрал, я работаю в лаборатории.

— Чья это машина?

— Моя.

— У тебя просрочен номер.

— Просрочен?

— Да.

— Как это могло случиться?

— Это тебя надо спросить.

— Как же быть?

— Я должен забрать машину.

— Пожалуйста, капрал, оставьте хотя бы на один день. Я сегодня же все оформлю. Дело в том, что у меня было много работы…

— Не заговаривай зубы, машину я заберу.

Капрал явно наслаждался смятением своей жертвы, а Антонио подыгрывал ему, стараясь удовлетворить садизм полицейского.

— Оставьте мне ее хотя бы на денек, капрал, всего на денек.

— Нет. Довольно. Едем в девятый участок. Ты знаешь, где это?

— Да, на улицу Сапаты.

— Ну вот, туда и поезжай. А мы за тобой.

Антонио завел мотор и, выждав, когда полицейские усядутся в свою машину, дал полный газ.

— Что будем делать? — спросил Йойи.

— Придется тебе выйти, — ответил Антонио. — Бери пакеты и выходи на углу Двенадцатой и Двадцать третьей. Как будто так и полагается. Без спешки.

«Форд» спустился по Двенадцатой улице, за ним впритык шла полицейская машина. Она остановилась у светофора на углу Двадцать третьей. Йойи взял в охапку три пакета. Он еле справлялся с ними. Четвертый пакет ему пристроил Антонио. Йойи почти упирался в поклажу носом. Антонио открыл дверцу, и Йойи вышел, стараясь удержать пакеты в равновесии.