Хуан Валера - Испанские повести рассказы

Одно блюдо сменялось другим, и наконец подали необычайное кушанье, которое, по мнению священника, было заказано епископом. Его преосвященство и сеньор секретарь наполнили свои тарелки и приступили к еде. То ли вкус этого блюда показался им странным, то ли их удивило, что и священник и Периканьяс вежливо отказались его отведать, только епископ спросил:

— Сеньор священник, что это мы едим?.

— Да как же, сеньор епископ, — ответил священник, — это то самое блюдо, которое ваше преосвященство изволили особо заказать в письме.

— Вы ошибаетесь, сеньор священник: я не просил никакого особого блюда.

— Вот письмо вашего преосвященства, — возразил священник, вытаскивая из кармана конверт. — Ваше преосвященство мне пишет, чтобы я приготовил к обеду пару ушей Моро.

— Моро? А кто же такой, скажите, этот кабальеро?

— Сеньор епископ, Моро — это наш осел.

— Сеньор священник, вы с ума сошли?

— Нет, ваше преосвященство! Так сказано в письме. Ведь тут доподлинно говорится: Usus orexis more parve.

При этих словах сеньор епископ застыл на месте, будто громом пораженный. И тут же его и секретаря затошнило от того немногого, что они уже успели проглотить.

Периканьяс был, пожалуй, побольше священника смущен и расстроен той злой шуткой, которую он сыграл с ослом и его хозяином из мелкого желания отомстить. Глубокое раскаяние и стыд охватили его.

— Сеньор епископ! — воскликнул он, смиренно бросаясь к ногам почтенного прелата. — Пусть ваше преосвященство простит сеньора священника, он не виноват; единственный виновник этой проделки я!

Сеньор епископ потребовал разъяснений этого возмутительного озорства, но едва мальчишка успел произнести несколько слов, как он все понял, ибо был столь же проницателен, сколь добр и осторожен.

Все же он решил отправиться в Кабесуэлу, чтобы переночевать там, а не в Сарсалехо, как предполагал ранее, и, отозвав в сторону священника и юношу, сказал им:

— Сеньор священник, вам известно, что латынь является официальным языком католической церкви. Вы, служитель церкви, забыли этот язык, и вам следует вернуться в епархиальную семинарию, чтобы ему поучиться. А ты, Педро, стремился стать священником и получить приход в Сарсалехо, но жалкими кознями тебе хотели помешать идти по избранному святому пути; теперь, с согласия и благословения отца, ты поедешь со мной, и я оплачу твои занятия, ибо, видно, богу угодно, чтобы ты стал священником.

Несколько лет спустя Периканьяс получил приход в Сарсалехо, а дон Торибьо, служивший в соседней деревушке, как черт корпел над латынью, чтобы участвовать в конкурсе на должность священника в Кабесуэле.

— Да, был бы я епископом… я бы знал, что делать, вместо того чтобы раздавать благословения направо и налево!

В архиве настоятеля кафедрального собора города***, почтенного сеньора, умершего несколько лет назад, осталась связка документов, которая, переходя из рук в руки, попала наконец ко мне, причем, по удивительному стечению обстоятельств, ни одна из бумаг не была утеряна. Латинское изречение, стоявшее на связке, послужило мне эпиграфом; имени женщины, которым я решил назвать рукопись, не было; возможно, бумаги сохранились именно благодаря заголовку: считая их богословским трудом или проповедью, никто до меня не развязал шнурка и не прочел ни одной страницы.

Содержимое связки состоит из трех частей. Первая называется: «Письма племянника», вторая: «Паралипоменон» [15] Паралипоменон — греческое название двух последних книг Ветхого завета, излагающих события, о которых не упоминается в предыдущих книгах. и третья: «Эпилог: Письма брата».

Все бумаги написаны одной рукой, — по-видимому, это почерк сеньора настоятеля. А так как все вместе составляет своего рода повесть, правда отличающуюся скудной фабулой или совсем ее лишенную, я решил было сперва, что сеньор настоятель изредка на досуге предавался сочинительству; но, внимательно вчитавшись в рукопись, я заметил ее непринужденную простоту и склоняюсь к мысли, что передо мной копии подлинных писем, которые сеньор настоятель порвал, сжег или возвратил их авторам, и только часть повествования, под библейским заглавием «Паралипоменон», принадлежит перу сеньора настоятеля и написана им с целью пополнить картину, сообщив то, о чем в письмах не упоминается.

Как бы то ни было, признаюсь, что меня не утомило, а скорее заинтересовало чтение этих бумаг; а так как в наши дни печатают решительно все, я и взял на себя смелость опубликовать их без проверки, изменив лишь собственные имена, — на тот случай, если их обладатели еще живы и заявят неудовольствие, что их изобразили в повести вопреки их желанию и без разрешения.

Письма, содержащиеся в первой части, принадлежат, как думается, человеку весьма молодому, обладающему религиозным пылом и некоторыми теоретическими познаниями, но не имеющему никакого житейского опыта; он был воспитан при сеньоре настоятеле, его дяде, в семинарии и страстно желал стать священником.

Этого юношу мы назовем дон Луис де Варгас.

Упомянутая рукопись начинается так:

22 марта

Дорогой дядя и досточтимый учитель! Вот уже четыре дня, как я благополучно прибыл в уголок, в котором родился; я нашел в добром здравии батюшку, сеньора викария, друзей и родственников. Мне было так отрадно после долгих лет разлуки вновь увидеться и говорить с ними, я был так взволнован встречей, что не заметил, как пролетело время; вот почему я до сих пор не успел написать вам.

Надеюсь, вы простите меня.

Так как я уехал отсюда ребенком, а вернулся мужчиной, все, что сохранилось в моей памяти, производит на меня теперь странное впечатление. Все предметы выглядят меньше, гораздо меньше, но зато милее, чем я ожидал. Дом батюшки в прежнем моём воображении был огромным, а на самом деле этот обычный просторный дом богатого земледельца значительно меньше нашей семинарии. Здешние окрестности — вот что восхищает меня! Особенно хороши сады. Какие чудесные тропки встречаются там! По обочинам с веселым журчанием бежит хрустальная вода. Берега оросительных каналов усеяны душистыми травами и множеством разнообразных цветов. Вмиг можно собрать огромный букет фиалок. Гигантские орешники, смоковницы, и другие густолиственные деревья дают прохладу и тень; изгородью служат гранатовые деревья, кусты ежевики, роз и жимолости.

Необычайное множество птиц оживляет поля и рощи.