Андре Моруа - История Англии

Ганс Гольбейн-младший. Портрет Анны Клевской. Около 1539

6. Понадобился церковный раскол, чтобы разорвать первый брак Генриха VIII; чтобы разрубить второй, хватило топора. Несчастная Анна Болейн совершила две ошибки: вместо ожидаемого наследника родила дочь Елизавету, затем мертворожденного сына и еще обманула своего короля, быть может, потому, что бедняжке казалось, что он не способен подарить ей здорового ребенка, а разочаровывать его она не хотела. За эти преступления ее прелестная шейка была перерублена мечом палача. Через несколько дней Генрих, в белом наряде, женился на Джейн Сеймур. Поскольку угодливый Кранмер, основываясь на доверии к некоторым откровениям казненной, аннулировал предыдущий брак, Елизавета, как раньше Мария, становилась незаконнорожденной. У Джейн Сеймур родился сын, которому было суждено царствовать под именем Эдуарда VI, но сама она умерла родами. Кромвель, по-прежнему желавший сблизить короля с протестантами, предложил ему новый брак, с немецкой принцессой Анной Клевской. Маклер захотел стать брачным консультантом, а поскольку выбранная им жена не понравилась, он заплатил за этот опыт своей жизнью. Пятую жену короля Екатерину Говард, обвиненную в супружеской измене, ожидала участь Анны Болейн. Шестая, Екатерина Парр, пережила Генриха VIII, правда натерпелась страху, когда король, найдя ее немного еретичкой, «пригрозил ей шестью статьями». Царствование завершилось в крови. Неограниченная власть высвобождает в человеке его худшие наклонности. Генрих VIII велел своим судьям посылать на смерть протестантов, католиков, старую графиню Солсбери; да и сам Кранмер не мог считать себя в безопасности. Хотя к этому человеку, почти наивно верившему в своего ужасного короля, Генрих VIII, казалось, испытывал настоящую привязанность. Именно Кранмер преклонил колена у ложа умиравшего Генриха и в последний момент сказал ему, чтобы он верил в Бога и Иисуса Христа. На этом король пожал архиепископу руку и отдал душу.

Неизвестный художник. Портрет Екатерины Парр. Около 1545

7. Когда изучаешь царствование Генриха VIII, трудно уберечься от чувства ужаса. Напрасно нам сообщают, что он реорганизовал флот, построил арсеналы, основал штурманскую школу, присоединил Уэльс, усмирил Ирландию. Никакой преходящий успех не может оправдать ни эшафоты Тауэра, ни костры Смитфилда. Говорили, желая найти ему извинение, что ужасные казни постигли лишь весьма скромное меньшинство. Какая разница? Такое количество жестокости не могло быть необходимым. Истинным кажется лишь то, что разрыв островного государства и Вселенской церкви стал почти неизбежным. Папство могло в течение шести веков осуществлять в Европе политическую и судебную власть лишь потому, что Римская империя оставила в разных странах очень слабую гражданскую власть и неполную самостоятельность. И когда сложились государства, столкновение стало неизбежным. Франция познала эту борьбу гораздо позже, когда нравы уже смягчились и отделение церквей от государств могло произойти без пролития крови и религиозного разрыва с Римом. Преждевременной потерей исключительных прав, которые континентальные церкви сохранят еще на три-четыре века, Церковь Англии была обязана своему преимуществу, а именно почти полному отсутствию в этой стране с XVI в. любого антиклерикального движения. Английские церкви будут бороться между собой, но ни одна политическая партия не осмелится быть враждебной христианству.

Ганс Гольбейн-младший. Портрет Екатерины Говард. Около 1540

1. Странное трио — дети Генриха VIII. Наследник престола Эдуард VI, сын Джейн Сеймур, был серьезным и не по годам развитым мальчиком, который каждый день читал главы из Библии. Реформаты называли его «новым Иосией». Марии, дочери Екатерины Арагонской, был уже тридцать один год. Она начала увядать; бледность ее круглого лица подчеркивали рыжие волосы; она выглядела больной и печальной. Воспитанная испанским эрудитом и гораздо больше гордившаяся тем, что происходит от королей Испании, нежели тем, что она дочь короля Англии, Мария оставалась ревностной католичкой, окружала себя священниками и проводила жизнь в домовой церкви. Что касается дочери Анны Болейн Елизаветы, то это была девочка четырнадцати лет, довольно миловидная, хорошо сложенная, очень живая и проявлявшая традиционную склонность Тюдоров к классической литературе. Она писала на латыни так же хорошо, как и по-английски, говорила по-итальянски, по-французски и читала, как утверждал один из ее учителей, «больше по-гречески за день, чем какой-нибудь каноник по-латыни за неделю». Будучи, как и ее брат Эдуард, протестанткой (хотя не слишком ревностной), она превосходно ладила с королем-ребенком, и оба держались заодно против Марии, которой Эдуард вскоре запретил служить мессу. Мария ответила, что скорее положит голову на плаху, чем подчинится такому приказу. Совет вспомнил, что она кузина Карла V, и решил, что благоразумнее будет не настаивать.

2. Раскол не разрешил вопрос веры. В то время как некоторые графства сожалели о католицизме, Лондон, воспламененный такими протестантскими проповедниками, как Латимер, желал более полной реформы. Большинство англичан были готовы принять компромисс, который, поддерживая основные, привычные для них ритуалы, избавил бы их от Рима. Архиепископ Кентерберийский Кранмер, робкий и нерешительный, продолжал колебаться между лютеранством и догматами Римско-католической церкви. Однако это он, дав Английской церкви молитвенник, написанный восхитительной прозой, для которого он сам сочинил литании и сборные молитвы, позволил этой Церкви приобрести, после Римской, то эстетическое очарование, без которого религия не способна тронуть души. Преследования католиков продолжались. Стены в церквях были побелены известью, витражи разбиты, распятия заменены королевскими гербами. Все символические церемонии были упразднены: никакого благословения хлеба, никакой святой воды, никакого почитания святой пятницы. Однако пост продолжал соблюдаться, «дабы поощрить покупку рыбы». В 1547 г. священникам было разрешено вступать в брак, и Кранмер смог вызвать обратно свою жену. «Акт о единообразии», который одобрил парламент, обязал все церкви пользоваться Общим молитвенником, Common Prayer Book, и соблюдать общий ритуал. Но само это единообразие оставалось многообразным… Мирской совет был гораздо более протестантским, чем архиепископ, а потому навязывал свои поправки в молитвенник. Коленопреклонение, предписанное Кранмером в первом издании, подверглось нападкам особо ревностных членов и было вычеркнуто из второго как суеверный обычай. Но как приноровиться к столь строгой и при этом столь изменчивой ортодоксии?