Марсель Пруст - Сторона Германтов

— А Норпуа там был? — осведомился принц Фон, ни на миг не забывавший об Академии моральных наук.

— Был, и даже говорил о вашем императоре, — отозвался генерал.

— Говорят, император Вильгельм очень умен, но живопись Эльстира ему не нравится. Я это ему не ставлю в упрек, — уточнила герцогиня, — я разделяю его точку зрения. Хотя Эльстир написал с меня прекрасный портрет. Ах, вы его не видели? Он не особенно похож, но заслуживает внимания. И позировать ему интересно. Меня он изобразил чуть не старухой. Подражание «Регентшам приюта для престарелых» Хальса [348] Подражание «Регентшам приюта для престарелых» Хальса. — Эта картина (1664) находится в Музее Франса Хальса в Гарлеме. Пруст упоминает ее в нескольких текстах. . Вы, я думаю, знаете это божественное, по любимому выражению моего племянника, полотно, — сказала герцогиня, обернувшись ко мне и слегка поигрывая веером из черных перьев. Она сидела прямая как струна, горделиво откинув голову назад: мало того, что она всегда была гранд-дамой, она еще и слегка играла гранд-даму. Я сказал, что когда-то ездил в Амстердам и Гаагу, но время у меня было ограничено, и чтобы не смешивать все воедино, в Гарлем я не поехал [349] … в Гарлем я не поехал . — Пруст и сам ездил в Голландию с другом, Бертраном де Фенелоном, в октябре 1902 г. Он побывал тогда в Амстердаме, Воллендаме, Гааге, Дельфте, а также в Гарлеме. .

— Ах, какой музей в Гарлеме! — воскликнул герцог Германтский. Я сказал, что он, наверно, восхищался «Видом города Дельфта» Вермеера [350] …восхищался «Видом города Дельфта» Вермеера . — Картина Вермеера «Вид Дельфта» (ок. 1660–1661) находится в Гааге, в музее Маурицхёйс. Для Пруста это вершина искусства; он писал о ней в письме мадам де Караман-Шиме: «Эта картина полюбилась мне в Голландии больше всех» (1907). Другому корреспонденту, Ж.-Л. Водуайе, он признавался: «С тех пор как видел в гаагском музее „Вид Дельфта“ Вермеера, я знаю, что видел самую прекрасную картину на свете» (1921). . Но познания герцога были не столь велики, как его гордыня. Поэтому он ограничился тем, что, как всякий раз, когда с ним говорили о картине в музее или в Салоне, которой он не помнил, самодовольно произнес: «Если это стоит видеть, я это видел».

— Как, вы ездили в Голландию и не побывали в Гарлеме? — воскликнула герцогиня. — Да будь у вас хотя бы четверть часа, увидать картины Хальса — это нечто необыкновенное. Я бы даже сказала, что, если бы они были выставлены на улице, а вы проезжали мимо на империале трамвая, и то надо было бы глядеть на них во все глаза. — Это замечание меня потрясло: оно подразумевало полное непонимание того, как формируются в нас художественные впечатления, как будто наш глаз не более чем простое записывающее устройство, изготовляющее моментальные снимки.

Герцог Германтский был доволен, что его жена с таким знанием дела говорит со мной на интересующие меня темы; он любовался ее знаменитой осанкой, слушал то, что она говорила о Франсе Хальсе, и думал: «О чем бы ни зашла речь, она на этом собаку съела. Мой юный гость наверняка чувствует, что перед ним гранд-дама былых времен в полном смысле слова и что в наши дни ей нет равных». Такими они мне теперь предстали оба, когда я извлек их из имени Германт, внутри которого, как я воображал, они жили своей непостижимой жизнью; теперь они были такими же, как все, только слегка отсталыми по сравнению со своими современниками, но отсталыми по-разному: у них, как во многих других семействах Сен-Жерменского предместья, жена ухитрилась задержаться в золотом веке, а мужу не повезло, он угодил в менее благоприятные времена, так что она жила при Людовике XV, а он при помпезном Луи-Филиппе. То, что герцогиня Германтская оказалась такой же, как другие женщины, сперва меня разочаровало, но потом, в силу обратной реакции и с помощью изобилия прекрасных вин, обернулось восторгом. Какой-нибудь Дон Хуан Австрийский, какая-нибудь Изабелла д’Эсте [351] Какой-нибудь Дон Хуан Австрийский, какая-нибудь Изабелла д’Эсте… — Дон Хуан Австрийский (1547–1578) — испанский полководец, незаконный сын Карла V и Барбары Бломберг, дочери регенсбургского бюргера. Казимир Делавинь написал о нем пьесу «Дон Хуан Австрийский» (1835). Изабелла д’Эсте (1474–1539) — супруга маркграфа Мантуи, ценительница искусства и покровительница знаменитых художников, одна из известнейших женщин итальянского Ренессанса. , живущие, как нам представляется, в мире имен, имеют так же мало отношения к мировой истории, как сторона Мезеглиза к стороне Германта. Вероятно, на самом деле Изабелла д’Эсте была совершенно незначительная принцесса, — такие при дворе Людовика XIV не удостаивались никакого особого ранга. Но нам она кажется существом необыкновенным, а значит, ни с кем не сравнимым, и мы не можем вообразить ее менее великой, чем король: нам представляется, что ужин в обществе Людовика XIV представляет весьма умеренный интерес, а вот окажись мы каким-то чудом в обществе Изабеллы д’Эсте, мы бы сподобились своими глазами увидать во плоти героиню романа. Но, всмотревшись в Изабеллу д’Эсте, терпеливо пересадив ее из этого феерического мира в мир истории, убедившись, что ни в ее жизни, ни в мыслях нет ничего таинственного и нездешнего, ничего, что когда-то навеяло нам ее имя, и примирившись наконец с нашим разочарованием, мы испытываем бесконечную благодарность этой принцессе за то, что ее знания о живописи Мантеньи немногим уступали познаниям г-на Лафнетра [352] …ее знания о живописи Мантеньи немногим уступали познаниям г-на Лафнетра… — Андреа Мантенья (1430 или 1431–1506) — итальянский художник и гравер; Пруст мог видеть его картины в Падуе. Жорж Эдуар Лафнетр (1837–1919) — поэт, романист, художественный критик, а также профессор Высшей школы Лувра и хранитель живописи в Лувре. , которыми мы до сих пор пренебрегали и, как сказала бы Франсуаза, «ни во что их не ставили». А когда я сначала взобрался на недосягаемые высоты имени Германт, затем спустился по склону, ведущему внутрь, в жизнь герцогини, и обнаружил там вполне знакомые имена — Виктора Гюго, Франса Хальса и, увы, Вибера [353] Жан Жорж Вибер (1840–1902) — французский художник-академист, акварелист и драматург. , — я удивился, как удивляется путешественник, который, воображая, насколько своеобразные нравы царят в какой-нибудь дикой долине Центральной Америки или Северной Африки, учитывая и географическую удаленность, и причудливость разнообразной флоры, и наконец, преодолев заслон гигантских алоэ или манцинелл, обнаруживает местных жителей, которые (иногда прямо перед руинами римского театра и колонной, посвященной Венере), почитывают «Меропу» или «Альзиру» [354] … почитывают «Меропу» или «Альзиру» . — Трагедии Вольтера «Меропа» и «Альзира» написаны, соответственно, в 1743 и 1736 гг. . Вот так же, вдали от известных мне образованных буржуазных дам, не имея с ними ничего общего, бесконечно выше их по положению в обществе, герцогиня Германтская силилась овладеть — без малейшей корысти, без малейших амбиций — той культурой, которая низведет ее до уровня тех, с кем она даже никогда не познакомится, и усилия эти были достойны похвалы и, пожалуй, трогательны, поскольку совершенно бесполезны, все равно что доскональное знание финикийской древности у врача или политика.