Чарльз Диккенс - Том 2. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы I — XXX)

Кадриль кончилась, танцующие стали прогуливаться по залу, и мистер Тапмен с приятелем поместились в углу, чтобы обозреть собравшихся.

— Очаровательные женщины! — заметил мистер Тапмен.

— Погодите минутку,— сказал незнакомец.— Сейчас здесь забавные типы,——которые познатней, еще не пришли,——странное местечко——портовые чиновники, которые повыше рангом, знать не хотят портовых чиновников рангом пониже——чиновники рангом пониже знать не хотят мелких помещиков——мелкие помещики знать не хотят купцов——начальник порта знать не хочет никого.

— Кто этот мальчишка с красными глазками, блондин, в маскарадном костюме? — спросил мистер Тапмен.

— Тсс! — Красные глазки——маскарадный костюм——мальчишка——чепуха——прапорщик Девяносто седьмого полка——почтенный Уилмот Снайпс——благородная фамилия——Снайпс——весьма!

— Сэр Томас Клаббер, леди Клаббер и мисс Клаббер! — громовым голосом провозгласил лакей.

По залу прошел шепот, когда показались высокий джентльмен в синем фраке с блестящими пуговицами, объемистая леди в синем шелковом платье и две молодые леди, столь же объемистые, в модных платьях того же цвета.

— Правительственный комиссар——начальник порта важная особа——весьма важная особа,— зашептал новый знакомый в ухо мистеру Тапмену, пока благотворительный комитет провожал сэра Томаса Клаббера с семейством в почетный угол зала.

Почтенный Уилмот Снайпс и другие избранные джентльмены бросились приветствовать двух мисс Клаббер, а сэр Томас Клаббер стоял прямой, как палка, и величественно взирал поверх своего черного галстука на собравшееся общество.

— Мистер Смити и миссис Смити с дочерьми,— доложил лакей.

— Кто такой мистер Смити? — прошептал мистер Тапмен.

— Служит в порту,— ответил новый знакомец.

Мистер Смити почтительно поклонился сэру Томасу Клабберу, а сэр Томас Клаббер с подчеркнутой снисходительностью ответил на поклон. Леди Клаббер бросила через лорнет высокомерный взгляд на миссис Смити с семейством, а миссис Смити в свою очередь пронзила миссис Как-ее-бишь, чей муж вовсе не служил в порту.

— Полковник Балдер, миссис Балдер и мисс Балдер! — так возвестили о вновь прибывших.

— Начальник гарнизона,— шепнул приятель мистера Тапмена в ответ на вопрошающий взгляд последнего.

Две мисс Клаббер радостно встретили мисс Балдер; с чрезвычайной горячностью приветствовали друг друга полковница Балдер и леди Клаббер; полковник Балдер и сэр Томас Клаббер позаимствовались друг у друга понюшкой табаку и при этом очень походили на двух Александров Селькирков [24] Александр Селькирк — английский матрос, шотландец, проживавший в одиночестве на необитаемом острове Хуан Фернандец в Тихом океане; на этот остров, в четырехстах километрах от берегов Чили, он был высажен в виде наказания капитаном корабля «Пять портов» во время плаванья и прожил на острове с 1704 по 1709 год, когда был снят с острова проходившим кораблем. Судовой журнал Вудса Роджерса, капитана этого корабля, опубликованный в 1712 году, послужил основой для «Робинзона Крузо» Дефо и для романа французского беллетриста X. Сентина «Один!» (1857). — «повелителей всего, что объемлет глаз».

Пока городская знать — Балдеры, Клабберы, Снайпсы — блюла свое достоинство в почетном конце зала, другие классы общества подражали ее примеру в других частях зала. Менее аристократические офицеры 97-го полка уделяли свое внимание менее важным семьям портовых чиновников. Жены законоведов и жена винного торговца возглавляли общество рангом пониже (супруга пивовара бывала у Балдеров); а миссис Томлинсон, содержательница почтовой конторы, казалось с общего согласия, предводительствовала купечеством.

Одним из самых популярных членов своего кружка был маленький толстый джентльмен с бахромой торчащих черных волос, окаймлявших большую плешь,— доктор Слеммер, военный врач 97-го полка. Доктор угощался табачком из всех табакерок, со всеми болтал, хохотал, танцевал, шутил, играл в вист — всюду поспевал. Ко всем своим многообразным занятиям маленький доктор присовокуплял еще одно, более важное: он, не щадя сил, оказывал самое неослабное внимание маленькой пожилой вдове, чье роскошное платье и обилие украшений обещали лакомое добавление к скромному докторскому жалованью.

Именно на доктора и на вдову устремлены были взгляды мистера Тапмена и его приятеля, когда последний прервал молчание.

— Денег тьма——старуха——надутый доктор——прекрасная идея——чертовски весело,— срывались с его уст маловразумительные словосочетания.

Мистер Тапмен испытующе посмотрел на него.

— Пойду танцевать со вдовой,— заявил тот.

— Кто она? — спросил мистер Тапмен.

— Понятия не имею——вижу первый раз в жизни——оттеснить доктора——попробуем.

И незнакомец пересек комнату и, облокотившись о каминную доску, устремил на толстую физиономию старой леди взор, полный почтительного и меланхолического восхищения.

Мистер Тапмен взирал безгласно и удивленно. Его приятель быстро преуспевал; маленький доктор танцевал с какой-то другой леди; вдова уронила веер, приятель поднял его и вручил ей — улыбка — поклон — реверанс — несколько слов. Затем он смело подошел к распорядителю и вернулся вместе с ним к вдове; краткая пантомима представления; новый знакомец мистера Тапмена занял место в кадрили рядом с миссис Баджер.

Сколь ни велико было удивление мистера Тапмена перед этой стремительностью действий, изумление доктора было неизмеримо больше. Незнакомец был молод, вдова польщена. Она перестала замечать ухаживания доктора, а негодование последнего не производило на его невозмутимого соперника ни малейшего впечатления. Доктор Слеммер остолбенел. Он, доктор Слеммер 97-го полка, вытеснен мгновенно, и кем? — субъектом, которого никто раньше не видел и которого никто здесь не звал. Доктор Слеммер — доктор Слеммер 97-го полка — отвергнут! Неслыханно! Быть не может! Но — увы! — это так. Что это? Представляет своего приятеля? Глазам не верится!

Он посмотрел снова и с горечью убедился, что зрение его не обманывает: миссис Баджер танцевала с мистером Треси Тапменом — ошибиться было невозможно; вдова с необычайной живостью носилась по залу, а мистер Треси Тапмен приплясывал около нее. Лицо его выражало необычайную торжественность. Он танцевал так (как танцуют многие), словно кадриль — не веселая забава, а жестокое испытание для наших чувств, требующее непреклонной выдержки.

Терпеливо и молча доктор выносил и это и все, что последовало: угощение нигесом [25] Нигес — напиток, названный так по имени составителя его: портвейн с сахаром и лимоном. , заботу о стаканах, добывание печенья и кокетничанье; но через несколько секунд после того, как незнакомец исчез, чтобы проводить миссис Баджер до кареты, доктор молниеносно вылетел из комнаты, и долго сдерживаемое негодование изошло потом, проступившим сквозь каждую пору его физиономии.