Чарльз Диккенс - Том 5. Жизнь и приключения Николаса Никльби

— Тильда, где же Джон? — осведомилась мисс Сквирс.

— Он пошел домой приодеться,— ответила подруга.— Будет здесь к чаю.

— Я вся трепещу,— заявила мисс Сквирс.

— Ах, я понимаю! — отозвалась подруга.

— Знаешь, Тильда, я к этому не привыкла,— сказала мисс Сквирс, прикладывая руку к поясу с левой стороны.

— Ты скоро с этим справишься, дорогая,— ответила подруга.

Пока они беседовали, голодная служанка подала чайный прибор, а вскоре после этого кто-то постучал в дверь.

— Это он! — воскликнула мисс Сквирс.— О Тильда!

— Тише! — сказала Тильда.— Гм! Скажи: «Войдите».

— Войдите,— пролепетала мисс Сквирс.

И вошел Николас.

— Добрый вечер,— сказал молодой джентльмен, нимало не ведая о своей победе.— Я узнал от мистера Сквирса, что…

— О да! Совершенно верно! — перебила мисс Сквирс.— Отец не будет пить чай с нами, но вы, я думаю, ничего не имеете против его отсутствия. (Это было сказано лукаво.)

Тут Николас широко раскрыл глаза, но очень хладнокровно решил над этим вопросом не задумываться, в сущности ровно ничем в тот момент не интересуясь, и проделал церемонию знакомства с дочерью мельника с такой грацией, что эта юная леди пришла в восхищение.

— Мы ждем еще одного джентльмена,— сказала мисс Сквирс, снимая крышку с чайника и заглядывая в него, чтобы удостовериться, настоялся ли чай.

Николасу было все равно, ждут ли они одного или двадцать джентльменов, а посему он выслушал это сообщение с полным безразличием; он был в дурном расположении духа и, не видя никаких веских оснований быть особенно любезным, посмотрел в окно и невольно вздохнул.

Судьбе угодно было, чтобы подруга мисс Сквирс отличалась игривым нравом, и при вздохе Николаса подруге взбрело в голову посмеяться над унынием влюбленных.

— Если причина вашей грусти — мое присутствие,— сказала молодая леди,— не обращайте на меня ни малейшего внимания, потому что и мне не легче, чем вам. Можете держать себя точь-в-точь так, как если бы меня здесь не было.

— Тильда,— сказала мисс Сквирс, краснея до верхнего ряда завитушек,— мне стыдно за тебя.

И тут обе подруги принялись хихикать на все лады и время от времени поглядывали поверх носовых платков на Николаса, который от неподдельного изумления постепенно перешел к неудержимому смеху, отчасти вызванному мыслью, что его считают влюбленным в мисс Сквирс, а отчасти — нелепым видом и поведением обеих девиц. Все это показалось ему столь нелепым и смешным, что, несмотря на свое печальное положение, он хохотал до полного изнеможения.

«Ладно,— подумал Николас,— раз уж я здесь и от меня почему-то ожидают любезностей, что толку иметь дурацкий вид. Уж лучше я как-нибудь приспособлюсь к обществу».

Мы с краской на лице упоминаем об этом; но стоило юношеской бодрости и живости на время одержать верх над грустными мыслями, как он, едва успев принять решение, уже с превеликой галантностью приветствовал мисс Сквирс и ее подругу и, придвинув стул к чайному столу, устроился с большим удобством: так, должно быть, не устраивался ни один помощник учителя в доме своего хозяина с той поры, как были впервые изобретены помощники учителей.

Леди были в полном восторге от столь изменившегося поведения мистера Никльби, а в это время явился парень, которого поджидали, с волосами, еще совсем влажными от недавнего мытья, и в чистой рубашке, воротничок коей мог бы принадлежать какому-нибудь гиганту-предку, составляя вместе с белым жилетом не меньших размеров главное украшение его особы.

— Ну, Джон,— сказала мисс Матильда Прайс. (Так, кстати сказать, звали дочь мельника.)

— Ну! — сказал Джон, ухмыляясь так, что даже воротничок не мог этого скрыть.

— Простите,— вмешалась мисс Сквирс, спеша познакомить гостей,— мистер Никльби — мистер Джон Брауди.

— Ваш покорный слуга, сэр,— сказал Джон, который был ростом повыше шести футов, а лицо и фигуру имел, пожалуй, более чем соответствующие своему росту.

— К вашим услугам, сэр,— ответил Николас, энергически опустошая тарелки с бутербродами.

Мистер Брауди не был джентльменом, особо наделенным даром вести беседу, поэтому он ухмыльнулся еще два раза и, удостоив таким образом своим привычным знаком внимания каждого из присутствующих, ухмыльнулся всем вообще и приступил к еде.

— Старуха уехала? — спросил мистер Брауди, набив себе рот.

Мисс Сквирс кивнула головой.

Мистер Брауди ухмыльнулся особенно широко, словно подумал, что над этим и в самом деле стоит посмеяться, и с сугубым рвением принялся уплетать хлеб с маслом. Стоило посмотреть, как он и Николас вдвоем очистили тарелку.

— Экий вы, вероятно, вам не каждый вечер приходится есть хлеб с маслом,— сказал мистер Брауди, после того как долго таращил глаза на Николаса поверх пустой тарелки.

Николас прикусил губу и покраснел, но притворился, будто не слышит этого замечания.

— Ей-богу,— продолжал мистер Брауди, хохоча во все горло,— не очень-то дают им жрать! Если вы здесь подольше поживете, от вас останутся кожа да кости. Хо-хо-хо!

— Вы шутник, сэр! — презрительно сказал Николас.

— Да ну? — ответил мистер Брауди.— А вот от прежнего учителя остались кожа да кости, потому что он был ученый.

Воспоминание о худобе прежнего учителя, казалось, привело мистера Брауди в величайшее восхищение, ибо он хохотал, пока не почел нужным вытереть глаза обшлагами.

— Не знаю, хватит ли у вас ума, мистер Брауди, понять, что ваши слова оскорбительны,— воскликнул Николас с нарастающим гневом,— но если хватит, то будьте так добры…

— Если вы скажете еще хоть слово, Джон,— взвизгнула мисс Прайс, зажимая рот своему обожателю, когда тот собрался перебить Никльби,— еще хоть полсловечка, то я вас никогда не прощу и разговаривать с вами не буду!

— Ну, ладно, моя девочка, что мне за дело! — оказал торговец зерном, влепив звонкий поцелуй мисс Матильде.— Пусть все идет по-прежнему, пусть все идет по-прежнему!

Теперь пришел черед мисс Сквирс вступиться за Николаса, что она и сделала, притворяясь испуганной и встревоженной; в результате двойного вмешательства Николас и Джон Брауди очень торжественно подали друг другу руку через стол, и столь внушительной была эта церемония, что мисс Сквирс взволновалась и пролила слезы.

— Что с тобой, Фанни? — осведомилась мисс Прайс.

— Ничего, Тильда,— всхлипывая, отозвалась мисс Сквирс.

— Ведь никакой опасности не было,— сказала мисс Прайс.— Не правда ли, мистер Никльби?

— Решительно никакой! — ответил Николас.— Чепуха!

— Очень хорошо! — шепнула мисс Прайс.— Скажите ей что-нибудь ласковое, и она скоро придет в себя. Послушайте, не выйти ли нам с Джоном на кухню, а потом мы вернемся?

— Ни за что на свете! — возразил Николас, очень встревоженный таким предложением.— Чего ради вам это делать?