Алексис Киви - Семеро братьев

На следующий день братья, шествуя один за другим, снова приближались к родному дому. Вид у них пыл весьма жалкий: одежда изорвана в клочья, лица пестры от синяков и ссадин. Левый глаз шагавшего впереди Юхани почти совсем заплыл; губы Аапо сильно вспухли; у Тимо на лбу выступала огромная шишка; и в хвосте, прихрамывая, ковылял Симеони. Головы у всех особенно пострадали; кое-кто обмотал свою голову опорожненной котомкой, а иные перевязали раны оторванными от рубах лоскутками. В таком вот виде возвращались братья из школы; навстречу им, радостно виляя хвостами, выбежали Килли и Кийски. Но братьям было не до ласк, и самые нежные излияния их верных стражей так и остались без ответа.

Но кто же так немилосердно обошелся с ними? Кто мог так обидеть могучих братьев Юкола? То была месть парней из Тоуколы. Узнав, что братья остановились в Таммисто, они собрали ватагу в двадцать молодцов и, спрятавшись в придорожных кустах, устроили своим врагам засаду. Они долго поджидали, поклевывая носом и сжимая в руках оружие. И когда наконец наши школяры подошли к ним вплотную, как смерч нагрянули на них с обеих сторон дороги парни Тоуколы, и разразилась страшная драка с кольями, окончившаяся избиением братьев. Однако не дешево отделались в этой схватке и парни Тоуколы, не один из них испробовал на себе силу братьев Юкола, а двоих — Энокки Кунинкалу и Аапели Киссалу — потащили домой в беспамятстве. У Аапели от затылка до самого лба были выдраны волосы, и его череп сиял, точно дно начищенного оловянного кувшина. Это было делом рук Юхани.

Наконец братья сидят в своей просторной избе, усталые до изнеможения.

Ю х а н и. Чей черед топить баню?

Т и м о. Кажется, мой.

Ю х а н и. Так истопи же ее, чтоб все камни накалились.

Т и м о. Постараюсь.

Ю х а н и. И давай-ка поживей! Поистине, нашим ранам нужен жаркий пар. А ты, Эро, сбегай к Роутио за штофом водки. За него я расквитаюсь лучшим бревном в нашем лесу. Штоф водки!

С и м е о н и. Не многовато ли будет?

Ю х а н и. Даже не хватит, разве что для мази на семерых молодцов. Бог свидетель, тут ран все равно что звезд на небе. Сильно болит мой глаз, а сердце и того больше. Но не беда, не беда… Юсси Юкола еще не скончался!

Настал вечер, унылый осенний вечер. Эро принес от Роутио водку, а Тимо объявил, что баня готова, и злость несколько улеглась в сердцах братьев. Они пошли париться. Пар поддавал Тимо, и затрещала тут почерневшая каменка, облаком поднимался жаркий пар, кружась по всей бане. Изо всей мочи потчевали себя братья свежими зелеными вениками, парили и примачивали раны, и далеко слышны были частые шлепки веников.

Ю х а н и. До чего хорошо для наших ран! Попариться в баньке — лучшее лекарство для хворого тела и души. Фу, нечистый, как щиплет глаз! Ну, щипли, щипли, я тебе задам еще не такого жару. А как с твоим рылом, Аапо?

А а п о. Отходит малость.

Ю х а н и. Хлещи его, как русский мужик свою клячу, — сразу размякнет. Прибавь-ка пару, Тимо, раз ты сегодня банщик. Вот так, так, дорогой! Знай поддавай. Хватит и жару и пару! Так, так, братец!

Л а у р и. Даже ногти щиплет!

Ю х а н и. Пусть и ногтям достанется!

С и м е о н и. Довольно поддавать, парень, не то нам всем придется удирать отсюда.

Э р о. Похвалите, похвалите-ка его еще, и от нас скоро останутся одни уголечки.

Ю х а н и. Хватит уже, Тимо. Не поддавай больше, не поддавай же, черт тебя подери! Ты уже спускаешься вниз, Симеони?

С и м е о н и. Спускаюсь, спускаюсь, горемыка я несчастный. Ах, если б вы только знали, почему!

Ю х а н и. Ну, так скажи.

С и м е о н и. Помни, человек, об адском пекле и молись денно и нощно.

Ю х а н и. Что за глупости! Пускай себе тело тешится, коль ему хочется; ведь чем жарче пар, тем лучше он выгоняет хворь. Ты и сам это знаешь.

С и м е о н и. Чья это теплая водица внизу у каменки?

Ю х а н и. «Моя», — сказал кузнец про свою избушку. Не трогай ее.

С и м е о н и. Я возьму немножечко.

Ю х а н и. Не трогай, братец, не то будет плохо. Почему ты сам не согрел для себя?

Т у о м а с. Чего ты зря артачишься? Бери из моего ведра, Симеони.

Т и м о. Или из моего — вон там, под ступенькой.

Ю х а н и. Тогда, пожалуй, бери и из моего, но половину все же оставь.

Л а у р и. Эро! Гляди, каналья, как бы я не вышвырнул тебя с полка.

А а п о. Чего вы клюетесь там в углу, как два петуха?

Ю х а н и. Что это за возня? А?

Л а у р и. Дует мне прямо в спину.

А а п о. Перестань, Эро!

Ю х а н и. Ух, ерш колючий!

С и м е о н и. Эро, Эро! Неужто даже этот нестерпимый жар не напоминает тебе об адском пекле? Не забывай Юхо Хеммолу, не забывай!

Ю х а н и. Ведь ему в бреду привиделось огненное озеро. В тот раз его еще спасли оттуда. А попал он туда именно потому, что всегда на банном полке вспоминал дьявола, — так ему сказали. Но что это? Никак сквозь стены в углу пробивается божий свет?

Л а у р и. Да еще и яркий.

Ю х а н и. Проклятье! Баня допевает свою последнюю песенку. А потому я, как хозяин, первым делом распоряжусь срубить новую баню.

А а п о. Да, без новой бани нам никак не обойтись.

Ю х а н и. Новую, новую, и спорить нечего. Дом без бани — ни то ни се. Негде ни попариться, ни хозяйке, ни бабам работников детишек рожать {39} 39 Негде ни попариться, ни… детишек рожать. — В Финляндии крестьянки рожали обычно в банях. . А вот если на дворе лает собака, мяукает кошка и поет петух, да вдобавок есть еще жаркая баня — вот это настоящий дом. Да хватит работы и хлопот тому, кто станет в Юколе хозяином. Теперь не мешало бы поддать парку, Тимо.

Т и м о. За этим дело не станет.

С и м е о н и. Но не забывайте, что сегодня субботний вечер {40} 40 Но не забывайте, что сегодня субботний вечер. — По народному поверью с того, кто задерживался по субботам в бане, нечистый дух сдирал кожу. .

Ю х а н и. И глядите в оба, не то наши шкуры живо будут висеть на жердочке, как это некогда случилось с одной девкой. Вот ужас-то был!

С и м е о н и. Та девка никогда не поспевала в баню вместе с другими. Вечно копошится там, когда добрые люди уже спят. Ну и вот, как-то в субботний вечер она замешкалась в бане дольше обычного. Пошли искать ее — и что же нашли? Одну кожу на жердочке. И кожа была так мастерски содрана, что на ней остались и волосы, и глаза с ушами, и рот, и даже ногти.

Ю х а н и. Пусть этот случай будет нам… Эх, до чего же приятно попарить спину! Точно она с самого Нового года не пробовала веника.

Л а у р и. А кто ж ее ободрал?

Т и м о. Еще спрашиваешь. Кто же еще, как не этот самый…

Ю х а н и. Сам дьявол.

Т и м о. Да. Тот, что вечно рыщет вокруг да около. Ужасный был случай!

Ю х а н и. Подай-ка, Тимо, мою рубаху.

Т и м о. Вот эту?

Ю х а н и. Ну! Тряпицу крошки Эро доброму молодцу? Эх, ты! Вон ту, что посредине.