Петр Радченко - На заре

— Что случилось?

— В ночь с девятнадцатого на двадцатое мая банда Рябоконя опять совершила налет на станицу Староджерелиевскую, — сказал уполномоченный. — Бандиты ограбили мирных граждан, хотели уничтожить Михея Шевченко за то, что тот добровольно явился из банды Рябоконя к Демусу и помогал ему вылавливать скрывавшихся в камышах бандитов. Рябоконевцы окружили дом Шевченко, но самого Шевченко не захватили. Тогда Рябоконь приказал сжечь дом. Когда начался пожар, жители, не зная, кто поджег дом, бросились тушить его. Бандиты открыли огонь по ним. Забрав награбленное продовольствие, они скрылись в камышах.

— А о Кубраке ничего не передавали? — поинтересовался Жебрак.

— С ним покончили, — сказал уполномоченный. — Селиашвили сообщил вчера из Славянской, что отряд Кубрака разгромлен в районе Курчанского лимана, а сам Кубрак убит в бою.

— Ясно, — сказал Жебрак. — Пойдемте послушаем концерт а потом поедем.

Соня, с громадным букетом цветов, сопровождаемая родными и знакомыми, не без труда пробралась сквозь толпу станичников, ждавших ее у выхода. Они горячо благодарили за ту радость, которую она доставила им своим пением. Наконец Левицкие распрощались со всеми, направились домой. Виктор нес на руках спящего сынишку.

Мироновна отперла дверь, зажгла в кухне свет. Лаврентий достал из-за казачьего пояса свернутую газету «Красное знамя» и, присаживаясь к столу, промолвил:

— А ну-ка, шо тут пишут? — Остановил взгляд на заголовке: «Бандиты на Кубани». — Цю статью треба почитать, — сказал он и протянул газету сыну, — Читай в голос, у тебя очи лучше.

Виктор подсел к лампе, прочел:

Политический, так называемый бело-зеленый, бандитизм на Кубани не существует уже более полугода…

— Погодь, погодь. — Отец поднял руку, — Как же так? Банды у нас в горах бродят и в плавнях скрываются.

— Но это теперь мелкие, разрозненные банды, — ответил Виктор.

— Оно хоть и мелкие, а все ж банды, буркнул Лаврентий.

Виктор читал дальше:

Последнее время остались в основном уголовные бандиты, промышляющие на больших дорогах. Эти банды перестали даже прикрываться бело-зелеными лозунгами. Среди оставшихся бандитов много бывших участников бело-зеленого движения, есть даже казачьи офицеры.

Органы ГПУ, блестяще ликвидировавшие в 1920–1921 и 1922 годах контрреволюционные выступления кубанского кулачества и оставшейся здесь белогвардейщины, уничтожают с корнем и эти уголовные отпрыски бело-зеленых банд.

За последние месяцы 80 процентов бандитов выловлено, остальные преследуются и в ближайшее время будут уничтожены. За 1923 год на Кубани ликвидировано 35 бело-зеленых, главным образом уголовных, банд. На днях получено сообщение, что самая большая шайка известного бандита Окорокова в Армавирском отделе уничтожена целиком: убито 12 грабителей, в том числе и их главари. Недавно ликвидирована в Ейском отделе банда хорунжего Дробота, терроризировавшая хлеборобов. На Черноморском побережье (Новороссийский округ) нет ни одного бандита.

Все добровольно явившиеся бело-зеленые мирно трудятся у себя в родных станицах, никаким преследованиям со стороны как органов ГПУ, так и других советских учреждений не подвергаются и подвергаться не будут.

Не арестовываются и бандиты, самостоятельно явившиеся теперь. С мест ежедневно поступают сведения о добровольных явках белозеленых в наши органы власти.

— Так, так… — задумчиво промолвил Лаврентий, подкручивая усики, — Значит, Окорокову каюк. Добрыкался, бандюга.

— То самое и Рябоконю будет, — сказал Виктор.

Мать сняла с себя фартук и, вешая его на гвоздик у печки, объявила:

— Вечеря готова, мойте руки.

Наступил 1924 год. Борьба с бандами усилилась. Теперь против них активно начали действовать два полка под командованием Воронова, курсанты Нацкавшколы и отряды войск ОГПУ.

Вскоре банды Сапожкова, Шушкова, Белова и других были разгромлены. Сапожков и Белов во время боя были убиты. Остальные бандиты рассыпались по горам, влились в банды Ковалева, Волошко и Козлова.

Бело-зеленые боялись покидать горы, заваленные глубоким снегом, и концентрировались в самых недоступных местах, отсиживались в знаменитой Измайловской пещере.

Жадин с небольшим отрядом войск ОГПУ прибыл в Преградную, встретился с Жебраком. Вызвав к себе Минакова, начальника милиции станицы Передовой, Жебрак спросил:

— Ну как, товарищ Минаков, вы чувствуете себя на новой работе? — И, не дожидаясь ответа, перевел глаза на заместителя начальника ОГПУ Баталпашинского отдела, поинтересовался: — Вы довольны им, товарищ Жадин?

Тот улыбнулся и ответил в полушутливом тоне:

— У нас имеются сведения, что он любит хвастаться перед казаками: мол-де, я и раньше, при царе, был у власти и теперь, при Советах, в начальниках хожу.

— Да вы что, Артем Маркович! — возразил Минаков срывающимся голосом, — Такого что-то я не помню.

— Правда это, Наум Трофимович? — Жебрак обратился к председателю Совета.

— Грешок за ним есть такой, но он исправится, — глядя из-под вихрастых бровей, ответил Оглобля.

— Ясно… — многозначительно протянул Жебрак и снова поднял взгляд на начальника милиции. — Вы знаете, где находится банда братьев Крым-Шамхаловых?

— Знаю. — Минаков оживился. — В балке Черемухе скрывается. На Архызе, близ Марухского перевала.

— Далеко отсюда?

— Порядком… Верст семьдесят по прямой, а по горам и в сто пятьдесят не уберешь.

Жебрак обвел всех глазами, объявил:

— Нам надо немедленно проникнуть туда, товарищи, и ликвидировать эту банду во что бы то ни стало.

Позвонили в Карачаевское ОГПУ о своем решении, снарядили коней — и в путь. На третьи сутки в Бахмуте повстречались с отрядом карачаевцев, в котором насчитывалось тридцать три человека. Отрядом командовал Кочатуров — высокий, стройный карачаевец с тонкими черными усиками.

— Вот что, дорогой друг, — сказал ему Жебрак. — Мы даем вам этих двух проводников. — Он указал на Шкрумова и Минакова. — Они знают, куда держать путь.

Кочатуров недоверчиво усмехнулся.

— Зимой бандита ловить трудно, — проговорил он с сильным кавказским акцентом. — Ми сама три года уже искай бандита Крым-Шамхалов и никак не могла найти.

На следующее утро оседлали коней и двинулись дальше. Пробирались по глубокому снегу несколько суток. Нигде ни зверя, ни человека. В завьюженной дали лишь безмолвно поднимались исполины горы в грозно надвинутых снежных папахах да потрескивали на морозе гиганты деревья. Все это выглядело сказочным, волшебным. Впереди ехали Шкрумов и Минаков, за ними — Кочатуров со своими чекистами, а Жебрак и Жадин с отрядом войск ОГПУ, провожая карачаевцев до места назначения, следовали позади. В самом хвосте тянулись три подводы, нагруженные продовольствием. Над лошадьми, покрытыми инеем, клубился пар.