Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

Неруда энергично участвовал в этом движении. Он работал в газетах, редактировал собственные журналы и был членом различных обществ. Его личная жизнь складывалась весьма драматично. Любовь к Анне Голиновой остыла, их отношения прервались. Он увлекся Каролиной Светлой (1830–1899) — писательницей, умной и обаятельной женщиной. Однако взаимная их симпатия быстро проходит. В эти годы, годы напряженной общественной и духовной жизни, как будто иссякает источник нерудовского лиризма. Поэт, который столь щедро раздавал богатства своей души, вдруг ощутил, что промотал все, поэтому ушли от него и песни. В 1862 году он написал:

После 1860 года Неруда писал стихи мало. Он был очень одинок. Дружина «маевцев» распалась, Неруда разошелся со своими недавними друзьями. В интеллектуальном отношении он намного опередил своих коллег, а поэтический его дар по-прежнему редко кто признавал. Поэтому он все более тесно начал сотрудничать с газетами и стал журналистом. Но и как журналист он своей образованностью, профессиональной честностью, характером и умением превосходил остальных австрийских и чешских журналистов. Хотя по должности Неруда числился просто фельетонистом, он очень часто вторгался в область политики, воюя с немецкими шовинистами, чешскими клерикалами и реакционерами. Это обеспечило ему симпатии простых читателей, но в официальных чешских кругах он приобрел множество врагов. Со временем писатель сделался столь опасным противником партии старочехов, что в 1871 году они организовали против него грязную кампанию, обвинив в том, что он тайно посылает в венский еженедельник «Монтагс ревю» информацию об отношениях в лагере старочехов. Неруда подал в суд и решительно опроверг это обвинение, однако постыдная травля надолго испортила ему жизнь. Старочехи вынуждены были снять свои обвинения, но в 1875 году снова обвинили — на сей раз в том, что он, подобно писателю Сабине, является тайным агентом пражской полиции. Новое обвинение также было недостойным вымыслом. В такой сложной обстановке, «когда подлость отплясывала канкан, а патриоты ей аплодировали», Неруда жил, работал в газетах и писал стихи. В условиях изнурительного труда, мелких забот и интриг родилась третья книга его стихов.

«Космические песни» (1878) вышли десять лет спустя после публикации «Книг стихов». В них Неруда брал разбег, словно испытывая свои возможности и силы; в «Песнях космических» он продолжал набирать темп и искать, но, так сказать, уже не в горизонтальном, а в вертикальном направлении. Он оторвался от земли и перенесся в царство звезд. Его представления о космосе и о космических телах, почерпнутые из современной ему популярной литературы, выглядят сегодня несколько наивной антропоморфизацией, но тем не менее попытка ввести в поэзию научные проблемы знаменовала собой несомненный прогресс. Созерцание звездного неба рождает в душе поэта целую гамму чувств и философских размышлений.

Сборник открывают милые песенки в духе Витезслава Галека. В них Неруда спускает звезды с небес на землю, вводит их в сельский дом и в танцевальную залу, уподобляет людям. Затем он настраивается на серьезный, даже трагический лад. Он видит, что небесные тела тоже стареют и угасают. Солнца Вселенной ведут между собой титаническую борьбу. Прах погасших светил загорается в новых хаотических массах, и новый мир возникает из старого, как птица Феникс. У Неруды рождается ощущение, что и пламя его души тоже взлетает ввысь, что и его мельчайший атом зазвенит песней Космоса. Повторяю, не нужно буквально воспринимать все, что поэт говорит о Вселенной, но нужно проникнуться его духом и настроением. Дух этот прогрессивен, он постигает закономерности развития материального мира и проникнут оптимизмом.

В «Космических песнях» Неруда восславил венец творения — человека, покорителя природы, — и открыл тем самым перед своим народом новые горизонты. В «Космических песнях» Неруда заставил звучать все регистры своего таланта: от поэтического назидания до песенных строф, от шуточного поэтического фельетона до торжественных гимнов, от поэтического афоризма до декларации национальной программы. Неруда не был бы Нерудой, если бы он не отточил и не испробовал свой юмор и на космических сюжетах («Лягушки в луже собрались…»). В этих стихотворениях не только рассыпаны отдельные перлы; все стихи здесь овеяны дыханием большой поэзии, напоминающей о К.-Г. Махе:

Истинно нерудовской горькой поэзией насыщены стихи:

«Космические песни» тоже ждала своя нелегкая судьба. Неруда испытал немало горьких минут еще до того, как они увидели свет. Его издатель Даттел сперва не проявил к ним сколько-нибудь значительного интереса, редактор газеты «Народни листы», работодатель Неруды — Юлиус Грегр высмеял стихи перед всей редакцией. Однако не прошло и двух недель, как они вышли в новом издании; о «Песнях» писали много, но ни один из критиков не разгадал их подлинного смысла.

В последующие годы изоляция Неруды становится все более полной. Вместо дальних путешествий за границу он теперь ездит лишь ненадолго за город. Из многочисленных друзей остались у него лишь оперный певец Йозеф Лев и венский журналист В.-К. Шембера.

Однако судьба развела его и с ними, и Неруда очутился в полном одиночестве. Его друзьями, как признавался он в дни своего пятидесятилетия, «были труд и любовь к родине». Однако мало-помалу он терял интерес и к своему труду. Он чувствовал себя покинутым, тяжело болел. Политическая ситуация внушала ему отвращение, так же как и непомерная осторожность чехов, пресловутая «чешская робость», традиционное подчинение консервативным вождям.

Подобно Божене Немцовой (1820–1862), которая в труднейший период своей жизни написала повесть «Бабушка» (1855), воссоздав в ней солнечную картину своей юности, так и Ян Неруда, воскресив в памяти годы молодости, революции 1848 года, встречи с чешской природой и людьми, создал «Баллады и романсы» (1883), книгу, полную света, тепла, юмора, мудрости и веры в простой чешский народ. Эта книга является своего рода художественной антитезой убогой жизни того времени. После долгих блужданий по просторам земли и среди звезд поэт обрел себя на родине, дома, в себе самом. С тонким поэтическим чувством и с огромным поэтическим мастерством он передал в новой книге трагизм человеческих судеб и трагизм смерти; с неповторимым юмором показал он и светлый лик жизни, запечатлел самобытность национального чешского характера. С поразительной силой пишет Неруда о трагических моментах родной истории, но столь же убедительно повествует о жизненном оптимизме и вдохновенности народа. Создавая эту книгу, Неруда больше чем когда-либо вслушивался в речь народа, пристальнее изучал народную мудрость, народный разговорный язык, его метафоричность и, конечно, юмор. Разумеется, его ни в малейшей степени не удовлетворяло подражание народному творчеству. Традиционным сюжетам он придает более высокий смысл, благородство библейских и исторических деятелей связывает с народными представлениями о них; нагромождение ужасов народной баллады он венчает мрачным юмором и, напротив, трагические темы просветляет великой человеческой нежностью, а шутки излагает самым серьезным тоном. В шутливом «Романсе о Карло IV» он так, например, пишет о характере чешского народа: