Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

А в прекрасной «Балладе о трех королях» в библейской легенде вновь звучит у него глубокий иронический подтекст:

Если в «Космических песнях» Неруда очеловечил и приблизил к нам жизнь Космоса, то в «Балладах и романсах» он перенес на чешскую почву библейские сказанья и исторические легенды и написал о них с истинно чешским юмором, иронией, шуткой.

Но старость близилась, накапливалась усталость; Неруда, замкнувшись в своем одиночестве, все больше занимается самоанализом. Он очень живо представлял себе все изменения, происходящие с ним самим. Однако не расплылся в сожалениях и жалобах. Поэт принимает жизнь такой, какова она есть. Он не усугубляет ее трагизма, не углубляет ее противоречий. Словно играя, он выбирает отдельные мгновенья или ситуации, приподнимает их над прозой повседневности и освещает юмором и силой своего духа.

Камерным выражением этого этапа жизни были «Простые мотивы» (1883), состоящие из четырех циклов: весенние, летние, осенние, зимние мотивы. В них Неруда передал все богатство чувств человека, который очутился на пороге старости и ждет прихода смерти. В его душе оживают воспоминания, стремления, упреки, раздумья и шутливые сопоставления молодости и старости; поэт живописует все это на фоне чешского пейзажа или городского парка. Неруда предстает тут как человек из народа и поэтому вносит в свою лирику массу разговорных элементов. Он слушает песенки, «популярные в этом году», насвистывает походные марши, играет с детьми, которые с любопытством приглядываются к нему, и т. д. Свои переживания он выражает весьма разнообразными средствами. То конкретной деталью:

Иногда целым событием, емкой поэтической метафорой:

«Простые мотивы» написаны зрелым мастером, обладавшим тонким художническим видением мира и редким пластическим даром, мастером словесной филиграни, образа и стиха. Несмотря на всю свежесть поэтического взгляда и чувства, «Простые мотивы» окутаны дымкой рефлексии и меланхолии. В них нет горечи ранних стихов, но нет и их горячности и задора. В них все воздушно, облегченно и мелодично.

Былая горечь, однако, ожила с прежней силой, стоило ему обратиться мыслью к судьбе своего народа и приступить к написанию «Песен страстной пятницы». Здесь уже нет горькой неудовлетворенности, в них заговорила былая энергия. Всей душой Неруда тревожился за судьбы своей родины. Его любовь и тревога были тем сильнее, что у него не было близких, к кому он по-человечески мог бы прильнуть душой. Политические неудачи народа «подсекали все его шаги, исковеркали всю жизнь, лишили ее вкуса». Когда официальные чешские политики на склоне 70-х годов перешли от пассивного сопротивления к активной поддержке венского правительства, Неруда окончательно понял, что на них нельзя возлагать никаких надежд, что надо обратиться непосредственно к народу, обнажить перед ним измену и побудить к отпору, — ведь ситуацию уже не мог ухудшить ни неожиданный удар, ни переворот, ибо трагизм ее заключался в самой сути общеполитических отношений, в их безнадежности. Неруда создает не конкретные образы, но библейские аналогии, которые всем хорошо понятны. Так, исторический путь народа он сравнивает с путем на Голгофу, где народ умирает на кресте, а Родина-мать подле креста оплакивает его муки. Чешская земля с пограничными горами видится ему, словно чаша, полная горечи.

Воспоминание о славном прошлом вызывает в нем гордость и одновременно депрессию, ощущение ничтожности настоящего.

Мотивы «страстей» создают лишь фон «Песен страстной пятницы», но не определяют направленности книги. Ее ключевым стихотворением является «Рождественская колыбельная»; в отличие от радостного «Романса в сочельник» («Баллады и романсы»), она исполнена горечи и серьезности:

Тот же выстраданный оптимизм и решительность отличают стихотворение «Встань из гроба!», найденное позже и включаемое теперь в «Песни страстной пятницы».

Ядро «Песен страстной пятницы», в которых поэт говорит о притеснениях чешского народа Австрийской монархией, словно обрамлено двумя стихотворениями, очень различными по стилю и настроению: «Мой цвет красный и белый» и «Только вперед!». В них Неруда открывает перед своим народом более ясные перспективы, призывая его неуклонно идти вперед. Каждая строка тут — результат напряженной работы мысли и глубокого чувства, у каждой строчки — свой идейный заряд, осененный духом истинной поэзии. Оба эти стихотворения чешский народ до сих пор может считать своей национальной программой.

«Песни страстной пятницы» Неруда не завершил. Они были подготовлены к изданию поэтом Ярославом Врхлицким и вышли в 1896 году, несколько лет спустя после смерти Неруды (1891 г.). Несмотря на то, что этот сборник не закончен, он представляет собой монументальное завершение того могучего поэтического свода, который воздвиг Неруда своим творчеством, начав с отчаяния «заживо погребенных» и придя к непоколебимой вере в конечное торжество народа.

Уже в первых своих стихотворениях Ян Неруда открыл живительный источник, который питал все последующие книги его стихов; тот же родник питал творчество и таких поэтов, как И.-В. Сладек, Й.-С. Махар, В. Дык, С.-К. Нейман, Йозеф Гора, Ярослав Сейферт и Франтишек Галас. Эта лирика имеет своим предметом не только субъективные переживания поэта, она живет насущными проблемами своей эпохи и стремится быть общественно-действенной. Это лирика конкретная и реальная, сдержанная в выразительных средствах, обходящаяся без внешних эффектов, трезвая, правдивая и убеждающая.